Пушинка перепрыгивает на спинку дивана и, замерев столбиком-сурикатом, оглядывается по сторонам.
Арендар едва ощутимо сжимает мои плечи:
— Я подумал, ужасно несправедливо, что ты почти два месяца не можешь посмотреть на Эёран за стенами академии, а ведь наш мир прекрасен.
— Это?.. — шепчу я, вклиниваясь в почти неслышимый отклик эха.
— Радужный лабиринт, — Арендар мягко направляет к дивану и, стянув с моего плеча сумку, убирает её под стол. — Цепь подземных минеральных пещер.
— А как? Это иллюзия вроде той, которой создан балкон в нашей комнате?
— Совершенно верно. Присаживайся, я не укушу.
— Поверю на слово. — Опускаюсь на край дивана. Немного смешно и неловко, хочется шутить в стиле сказки о Красной Шапочке: «Принц, а принц, зачем тебе сидеть со мной на одном диване?»
Задумчиво посмотрев на меня, Арендар присаживается рядом. Он стоически переносит приземление Пушинки на макушку. Бутылку с вином и бокалы в пёстром великолепии фруктов я замечаю, когда Арендар за них берётся.
Эхо усиливает ЧПОК выдернутой пробки, тонкий напев льющегося янтарного вина.
— У меня учебный день. — Я не решаюсь взять бокал.
— Но занятия на сегодня закончены.
— Надо писать доклад по стихиям и, что ещё важнее, по боевой магии. Как ты сам говорил, наставнику Дариону безразлично, как высоко положение того, кто отвлекает меня от уроков.
— Никогда бы не подумал, что Дарион станет моим конкурентом за внимание самой прекрасной студентки академии драконов.
— Льстец. — Принимаю бокал: мне же не обязательно пить, можно просто подержать в руках, тем более стекло и его тяжесть в руках приятны.
— Ничуть. Красота в глазах смотрящего… — он запинается, словно обрывает конец фразы. Улыбнувшись, откидывается на спинку дивана, при этом умудряясь сохранить царскую осанку и не уронить шапочку-Пушинку. — Для меня ты самая прекрасная девушка академии, лучший цветок этой оранжереи. И в моих словах ни капли лести.
Его в высшей степени приятные слова напоминают один эпизод, и вместо ответа на комплимент я спрашиваю:
— Твои братья интересовались, не дарил ли ты цветы, а когда узнали об огненных, очень удивились. Что это значило?
Зрачки Арендара расширяются, но лицо выражения не изменяет.
— Ты всё узнаешь. — Он приподнимает бокал. — Если примешь приглашение посетить дворец, когда сможешь покидать академию.
— А почему нельзя рассказать сейчас?
Он, пристально глядя на меня, делает глоток. Я почти неосознанно повторяю его движение, и рот наполняет чуть пощипывающая язык медовая сладость. Словно тысячи тёплых иголочек пробегают по телу, восхитительное ощущение отдаётся в голове звоном.
— Это надо видеть.
— Можно сделать что-то подобное, — жестом указываю на окружающую нас яркую пещеру.
— Нет, нельзя.
— Почему?
— Для создания иллюзии мастера должны лично посетить место копирования, а это невозможно.
— Мм, может, таким же способом, каким ты делал портреты?
— Не получится, — Арендар отрицательно покачивает головой.
— Оии, — Пушинка скатывается по кудрявым волосам и обматывается вокруг его шеи шарфиком.
Ё-моё, она же действительно стала больше!
Арендар поглаживает довольную мордочку на плече, и Пушинка прикрывает глаза.
Ну раз Арендара рост Пушинки не смущает и не пугает, то и мне, наверное, не стоит паниковать. Была бы она опасна, он бы её на шее не оставил.
— Так что это за место такое загадочное? — Не удержавшись, делаю ещё глоток волшебного вина.
Меня окатывает горячей волной, в голове снова чарующе звенит. И Арендар вдруг оказывается совсем рядом, так что я опять остро ощущаю запах сандала. Его дыхание пахнет медовым вином.
— Загадочное и волшебное, — шепчет Арендар.
Кончики его дрогнувших пальцев касаются моей щеки, пробегают по губам, шее, скользят под волосы. Это приближение к поцелую, и каждый его миг заставляет сердце биться чаще.
Бокал Арендара звонко разбивается о каменный пол. Эхо звона не успевает затихнуть, когда горячие губы касаются моих, увлекая в головокружительный поцелуй, и мой бокал вливает в какофонию звуков изумлённый хруст разлетающихся осколков.
Глава 14
Безумный поцелуй в жаре и аромате мёда прерывается из-за Арендара: он отодвигается и стискивает спинку дивана у моего плеча. Ткань, обивка и дерево сплющиваются, жалобно хрустя. Я хватаю ртом воздух, и голова кружится то ли от поцелуя, то ли от переизбытка кислорода, а в глазах пляшут цветные разводы потолка. Губы горят.
Висок Арендара соскальзывает по моему, горячее дыхание опаляет шею.
— Ты огнём не дыхнёшь? — бормочу я под сухой хруст стиснутого сидения.
— Нет. — Арендар отталкивается и отсаживается на противоположный край полукруглого дивана: глаза чернющие, по растрёпанным моими усилиями волосам пробегают огненные искры.
— Оии, — схватившись за голову, стонет Пушинка со столика с фруктами. — Оии.
Когда она перебралась туда, я даже не заметила, хотя меховой воротничок Арендара вначале щекотал ключицы.
— Мне так не показалось. — Я на миг прикрываю глаза, чтобы глубоко вздохнуть. — У тебя такое горячее дыхание, словно сейчас огнём…
— Нет, — резче повторяет Арендар и проводит пальцами по волосам, гася искры. — Я помню, что ты человек.
Осторожно касаюсь губ: горят, но не припухли, как часто описывают в романах, хотя поцелуй был долгим и будоражащим. И снова меня обжигает вопрос: откуда Арендар знает, как это делать?
Кончики его пальцев подрагивают, и он сцепляет их на колене.
Меня тоже пробирает лёгкой дрожью, но разум после этого проясняется, дышать становится легче, и я осознаю, что была возбуждена практически до одурения.
Как так-то? Я полчаса назад Арендара и его резкости почти боялась, и тут вдруг вся растаяла, как мороженка в пустыне.
— Вино, — тоже приглаживаю волосы. — В нём что-то подмешано?
У Арендара раздуваются ноздри, заостряются скулы:
— За кого ты меня принимаешь?
На мгновение застываю и неуверенно прошу:
— Прости, просто… Я не собиралась так быстро успокаиваться. То есть, я, конечно, планировала успокоиться. — Встряхиваю головой. — То есть, я собиралась стоять на своём, но спокойно. Можно ведь всё обсудить спокойно?
Он с мученическим видом поднимает взгляд к потолку. Вздохнув, отвечает:
— Можно, конечно. А можно не обсуждать и позволить всему идти своим чередом.
