— Издержки воспитания. — Арендар протягивает мне тарталетку с горочкой икры. — Время, которое правитель может потратить на управление государством, конечный ресурс, нужно тратить его с умом. Как и время, которое я могу сейчас с тобой провести. Мне приятнее общаться с тобой, а не ломать.
По спине пробегает холодок. Подняв бокал, почти шепчу:
— Выпьем за то, чтобы у тебя никогда не появилось достаточно времени, чтобы меня ломать.
Глядя друг другу в глаза, мы одновременно отпиваем вино. По рту и внутренностям разливается щипучий мятный холод, но когда он сменяется теплом, в голове очаровательно звенит. Арендар настойчивее протягивает тарталетку. Солоновато сливочный вкус, как ни странно, очень подходит леденящему вину.
Вытащив из-под тарелки двузубую вилку, Арендар подцепляет брусочек обжаренного в кляре лакомства, обмакивает его в соус и подносит к моим губам. Острый запах с кислинкой разжигает любопытство, я стремительно, чтобы не превратить поедание в эротическое действо, захватываю угощенье в рот. В первый миг острота почти выбивает слёзы, но её сменяют оттенки восхитительного вкуса: сливочно-сырный кляр и насыщенный вкус мяса, я такого у нас не пробовала.
— Мм, — отзываюсь я.
— Рад, что тебе нравятся угощения ледяных драконов, — улыбается Арендар и предлагает пирожное. — Попробуешь?
Расправившись с кусочком мяса и запив его мятно-жгучим вином, послушно открываю рот. Даже десерт у них с остринкой: будто тысячи ледяных иголок пробегают по языку, охватывают горло стужей. А потом приходит сладость.
— Странная у них еда, — заключаю я. — Вкусная, но странная.
— Это из-за снежных ягод. Они их добавляют практически во всё, в зависимости от способа приготовления ягоды похожи то на мяту, то на перец, то на патоку.
На руке Арендара вспыхивает и гаснет метка.
— Дела, — он закатывает глаза. — Ведь раньше прекрасно без меня обходились, а теперь постоянно заставляют участвовать во всякой формальной ерунде.
— Ты ведь не оставишь меня на крыше? — с опаской уточняю я.
— Нет, конечно. — Арендар поднимается и помогает мне встать. — Еду принесут в комнату.
Подумав, отставляю бокал с недопитым вином на столик: мне ещё уроки делать.
Улыбнувшись одним уголком губ, Арендар подхватывает меня и раскрывает крылья.
На крыльце общежития мы оказываемся почти мгновенно, я даже не успеваю испугаться, что Арендара в полёте утащат порталом, а я упаду. Он, подхватив меня под руку, открывает дверь и ведёт внутрь. Нас озаряет вспышка вновь загоревшейся метки.
Тебе надо торопиться, — почему-то мне всё тревожнее от этой спешки.
— Не уйду, пока не передам тебя охране, — поясняет Арендар.
Только охраны моей возле комнаты нет. Арендар от неожиданности останавливается. Не терпящим возражений жестом задвигает меня себе за спину и, запалив на кончиках пальцев золотое пламя, направляется к нашей с Никой двери.
Глава 24
Возле двери нет следов борьбы или брызг крови. Только запах — сладко-мучной, жареный… блинный.
Укрывшись золотистым полупрозрачным щитом, Арендар распахивает дверь. Блинный запах просто сшибает с ног. Золотой огонь на пальцах Арендара гаснет, как и щит.
Заглядываю внутрь: возле стола оба гвардейца вытянулись по стойке смирно. На столе — горка блинов и круглая доска с цветными фигурками. Ника в меховом шарфе растерянно хлопает глазами. Шарф тоже хлопает глазами, тянет:
— Оиии.
Арендар просто смотрит, и гиганты-гвардейцы проседают всё ниже, падают на колени и, склонив головы, воют в голос:
— Больше не повторится.
— Что такое? — Дёргаю парчовый рукав Арендара. — В чём они провинились?
— Они должны охранять тебя, а не развлекаться, — чеканит он.
— Но меня не было, ничего страшного, что они… — Окидываю взглядом доску с фигурками, блины и мертвенно-бледное лицо Ники, больше не обрамлённое шерстью.
— Оии, — Пушинка обхватывает ногу Арендара, причём в стоячем виде она уже выше его колена. — Оюшкиии.
У Арендара шире раскрываются глаза.
— Её надо отдать Лину на исследование.
— Аааа, — Пушинка на задних лапах уносится в альков.
Она нас понимает. Готова поклясться, она понимает местный язык. Арендар шагает в сторону алькова, но на его руке ярче вспыхивает метка рода.
— Тебе пора, — торопливо восклицаю я. — Пушинку дам осматривать только под моим присмотром. А ребята, — киваю на коленопреклонённых гвардейцев, — ни в чём не виноваты, ведь меня не было, охранять некого. И удачного… э… приёма и переговоров.
Широко распахнув глаза, Арендар это всё слушает, а золотое пламя охватывает его, чтобы унести прочь.
Ещё миг — и Арендар исчезает из комнаты. Гвардейцы и Ника одновременно выдыхают, Пушинка высовывается между шторок алькова.
— Блинчиков покушайте, — жалобно предлагает Ника.
— Мы лучше на пост, — отзывается бледный гвардеец.
— На всякий случай, — шепчет второй.
— Вы заходите, если что, — предлагает Ника.
Они кивают, но чувствуется, Арендар их достаточно запугал, чтобы навсегда пресечь попытки неформального общения.
Едва дверь за громилами закрывается, Ника вздыхает:
— Бедняжки, по столько дежурят совсем без еды, просто сердце кровью обливается.
С опаской кошусь на блины: надеюсь, Ника не собирается скормить их мне. Пока вроде не пытается, но мало ли…
Снова стучат в дверь. На этот раз пара слуг с блюдами под колпаками и недопитой бутылкой вина. Определённо Арендар не хочет, чтобы я занималась уроками.
— Что там, что? — подрывается Ника.
Судя по вытянувшемуся лицу и увлажнившимся глазам, содержимое раскрытых тарелок она не видит.
— Не переживай, — поглаживаю её по плечу. — Ты их скоро увидишь.
— Не надо было есть блины. — Ника переводит взгляд с деликатесов на меня. — Может, блинчиков хочешь? А то пропадут…
Может, стоит найти заклинание отмены этой диеты и расколдовать Нику, пока она спит?
Никак не удаётся справиться с мерзким скрипом пера на поворотах букв. В остальном писать я более менее приноровилась, но этот гадкий скрежет… Передёрнувшись, в очередной раз обмакиваю перо в чернила.
Тук-Тук!
Лежащая на полочке секретера Пушинка приподнимает голову и сонно хлопает глазищами.
— Лера, — напоминает Ника о дежурстве по открыванию дверей из-за моей дружбы со всякими там страшными драконами.
— Сегодня дракон уже был, так что можешь спокойно открывать…
