— Хочу понять, что ими двигало, зачем они так рисковали. Это ведь чистое безумие…
Арендар прижимается губами к макушке и шумно вдыхает.
— Не знаю, — признаётся он. — Их поведение слишком необдуманно даже с моей драконьей точки зрения, а уж мы в порывах эмоций горазды всякого натворить. Но если хочешь, встречу устрою.
— Да. Хочу.
— Значит, завтра после обеда зайду за тобой. Заодно посмотришь Нарнбурн. Он не так великолепен, как столица…
— А в столицу нельзя?
— Я бы не стал рисковать, в столице магический фон в семнадцать раз плотнее, чем в Нарнбурне, а твоя способность переносить магию в таких количествах ещё зависит от Пушинки. Вдруг она не справится.
— Пф, — выражает лёгкое негодование Пушинка.
— Тебя завтра тоже возьмём, — Арендар похлопывает мохнатый бок. — Даже не на твоих четырёх.
— Оиии, — Пушинка прижимается к нему и довольно ухмыляется, щурит на меня глаза.
Разбаловала я её, ой разбаловала. И пуговицу надо отнять, Арендар мне её подарил.
Пушинка улыбается шире, будто слышит мои собственнические мысли.
Лучше измученного вида Арендара и слов об усталости говорит то, что он засыпает со мной в обнимку. Прижимаясь к нему в блаженной полудрёме, не сразу осознаю, что его рука больше не гладит волосы, он молчит, и, наконец, я понимаю, в чём дело.
У меня сонливость сразу проходит: как же его вымотали дела, что он до кровати дотерпеть не может?
Это всё культисты… Не представляю, как их ловить: любой может оказаться добровольным или невольным агентом. Носителей порождений можно вычислить, а что делать с теми, у кого всё спрятано в голове, защищённой от вмешательства менталистов?
Мысли эти так мрачны, что даже тепло Арендара не справляется с охватившим меня ознобом. О стихиях, что ли, почитать? Или менталистику? Спать не стоит: это Арендар после визита ко мне, скорее всего, займётся делами, а мне ночью делать будет нечего.
Осторожно продвигаюсь к краю дивана. Заурчав, Арендар подгребает меня к себе и обнимает крепче… Заглядываю в лицо: безмятежное, глаза закрыты. Спит.
Переждав минуту, снова пытаюсь сползти, но Арендар обхватывает меня второй рукой.
— Спишь? — шепчу еле слышно.
Молчит. Ни мышца не дрогнула. Получается, он даже во сне меня караулит? Вот драконище.
Вздохнув, опускаю голову ему на грудь. Сердце Арендара стучит медленно, спокойно… Пушинка щурит золотистые глаза.
— Принеси мне учебник по основам стихий, — прошу тем же осторожным шёпотом. — Пожалуйста.
Дёрнув ушками, Пушинка плавно сползает с дивана. Её Арендар остановить не пытается.
Интересно, она за учебником пошла или ей с нами надоело? Из комнаты доносится шелест. Что-то падает. Арендар вздрагивает, ощупывает моё плечо и снова засыпает.
Возвращается Пушинка на задних лапах, держа учебник под мышкой. От неожиданности открываю рот, а она отдаёт учебник и забирается в угол дивана, под бок Арендара.
— С-спасибо, — выдавливаю я.
— Орынь. — Пушинка, потянувшись, сворачивается клубочком и прикрывает морду хвостом.
Быстро я привыкаю к магическому миру: существо, казавшееся просто животным, ведёт себя, как разумное, а я не кричу, не паникую… я открываю учебник и углубляюсь в теорию использования стихийной магии.
* * *
Стоило догадаться, что умиротворяющее чтение под боком Арендара не продлится долго. Я только перебираюсь на двадцатую страницу, старательно проговаривая про себя, как важно полное сосредоточение при работе с огнём, чтобы не подпалить себя и окружающих, когда вокруг нас с Арендаром вспыхивает золотое пламя, и мы проваливаемся в пустоту…
Глава 33
Крылья Арендара захлопываются над нами, спасая от нестерпимого жара золотого огня. Арендар падает на спину, меня перетряхивает ударом об него, выбивает воздух. Сверху будто наваливается тяжёлый матрац. Крылья сжимаются плотнее, распластывая на их обладателе самым неприличным образом.
— Арен, я же просил не сопротивляться призыву, — недовольно звучит голос мужчины. — Я твой император, и ты должен являться по первому зову.
Ошалело смотрю на Арендара, в сумраке под крыльями озарённого золотыми искрами глаз.
— Твой отец? — почти бесшумно произношу я, хотя и так ясно, что да, но паника мешает мыслить здраво.
Я во дворце, а на мне жалкое домашнее платье… И Пушинка, где Пушинка?
— Арен, что ты там бормочешь? Вставай, у нас гость, — строже требует император.
Гость? То есть свидетелей моего позора будет несколько? Утыкаюсь лбом в подбородок Арендара.
— Унеси меня отсюда, — с трудом выдыхаю я.
— Сразу так далеко нельзя, пространство нестабильно, — мрачно отзывается Арендар. — Не бойся, он… Мм…
Многозначительное «мм» так и остаётся необъяснённым.
— Арендар…
— Открываю, — предупреждает он и раздвигает удачно защищавшие нас крылья.
Просторный зал залит солнечным светом, ослепительно сверкающим на узорах золотых стен и инкрустации в чёрном полу.
Увенчанный золотой короной мужчина в алом одеянии с интересом меня разглядывает. Сразу чувствуется, в кого принцы уродились красавцами. Император великолепен.
Но мне хотелось бы знать, что рядом с ним делает Изольда — студентка с бело красными волосами, подружка Вильгетты. И если в академии Изольда смотрела на меня со злостью, то сейчас от ярости её трясёт, и кристаллики на роскошном платье вспыхивают в так дрожи, а перекошенное лицо покрывают алые пятна.
— Что она тут делает? — вскрикивает Изольда.
Император оборачивается взглянуть на неё. Судья по виду, он не рад, что в его дворце кто-то вперёд него задаёт вопрос, на которые он сам хочет получить ответ.
Эту мысль мешает додумать накатившая тошнота. С ней справляюсь, но дурно от того, что на меня давит что-то невидимое, колет кожу, морозит и жжёт. Магия. Слишком концентрированная для меня магия.
Мы с Арендаром оглядываемся по сторонам, и он сообщает очевидное:
— Пушинку не перенесло.
Вот ведь… а я бы с удовольствием осмотрела дворец. И пора подняться в более приличную позу. Едва порываюсь встать, Арендар обхватывает меня руками, не позволяя слезть.
Изольда, шурша сверкающим подолом, бросается к дверям. Бешено стучат её каблучки. Она выскакивает из зала.
Император надвигается на нас, с каждым его шагом объятия Арендара всё крепче, а он горячее, и в его глазах полыхает золото. Вновь меня окутываю крылья. Хоть платье простецкое прикрывают, а то после наряда Изольды чувствую себя золушкой без крёстной.
