Сердце нервно стучит, мысли прыгают. Мотаю головой:
— Не очень. — Почему-то трудно дышать.
— О, — Санаду закатывает глаза. — Я же просил не тратить время на обман меня неподражаемого. Всё ты понимаешь, у тебя паника начинается от одной мысли на пару жалких часов отпустить ситуацию. Валерия, расслабься. Хотя бы так.
Он касается пальцами моего лба, и… накрывающий меня страх разбивается о несокрушимую стену. А я такая маленькая прячусь за этой стеной.
— Просто расслабься, — шепчет на ухо Санаду, и в этом нет ни грамма интимности.
— Ты можешь это сделать…
Пушинка, подскочив к нам, встаёт на задние лапы. Смотрит пристально пристально. Санаду опускает руку. Закрывающая меня стена исчезает, но страха больше нет, неожиданно легко.
— А теперь сходи в библиотеку, выбери развлекательную книгу и отдохни вечерок. — Санаду улыбается. — Предупреждаю: вмешательство было в рамках допустимого при практических занятиях и проведено с разрешения наставника. До завтра. Надеюсь, завтра ты сможешь расслабиться для тренировки.
Я должна злиться, но гнев на такое распоряжение моим временем и настроением вморожен в громадный пласт льда, запечатавший и страх, и беспокойство.
— До завтра, — киваю я и отправляюсь в библиотеку.
И там моё возвышенно-спокойное состояние подвергается жёсткой проверке.
Глава 41
* * *
— Даже будь я менталистом, юная мисс, — в ответ на мой вопрос ворчит миссис Бобине, — я бы не имела права залезть вам в голову и решить, что для вас является развлекательной литературой. Седьмой ряд, раздел с пятого и до конца — художественная литература. Книги перед выносом записать у меня.
Так я, сопровождаемая охраной, оказываюсь в середине седьмого ряда. К тихим девичьим голосам в соседнем ряду не прислушиваюсь, но два раза проскользнувшее «принц» наконец привлекает моё внимание.
— …благоволит этой иномирной выскочке.
— Но нельзя же из-за неё так наказывать благородных девушек, они аристократки, они одни из нас, а эта Валерия кто?
— Тсс.
— Да никто нас не услышит, а если даже услышит, разве мы говорим неправду? Девушек жестоко наказали лишь за то, что они хотели проучить зарвавшуюся мерзавку.
Я спокойна, я абсолютно спокойна, ну, почти. Конечно, в академии почти никто не знает об участии в нападении вестника Бездны, поэтому само нападение воспринимается не так страшно.
— Осторожней с выражениями.
— Да брось, — продолжает тот же нервно-злой голос. — Она с самого начала положила глаз на принца.
— Как и все мы, — вворачивает кто-то.
— Она зла и агрессивна, даже на Вильгетту напала, правда, Вильгетта?
Да, нашли кого спросить: сейчас эта девушка-оборотень припомнит мне поломанные во время нападения на меня лапы.
— И ведь ей за это ничего не было, правда, Вильгетта? А Розалинде, Ларгетте и Элиде судьбу изменили. Это ведь нечестно, Вильгетта.
— Мне нечего сказать, — внезапно отзывается Вильгетта.
Резко звучат удаляющиеся шаги. Наверное, уходит она. Это подтверждается продолжившимся разговором:
— Она сама не своя после того случая.
— Боится.
— Я бы тоже на её месте боялась, если бы мне руки просто так переломали.
— Розалинда, Ларгетта и Элида правильное дело делали, жаль, у них ничего не вышло. Теперь, когда наследник всем показал, что он за эту иномирянку белобрысую, желающие поставить её на место вряд ли найдутся.
— Это да… Придётся смириться.
Плеча касаются. Вздрогнув, оборачиваюсь: охранник, поймав мой взгляд, многозначительно кивает в сторону скрытых книгами говорящих. Похоже, предлагает выйти к ним и объяснить, насколько они неправы. Но я качаю головой. Может, воздействие Санаду тому причина, но сейчас намного легче принять истинность поговорки, что на всякий роток не накинешь платок. Я с наследным принцем, обо мне говорят, говорили и будут говорить, порой — совершенно нелепые гадости. Это неизбежно. Иногда нужно просто расслабиться и принять как факт, что не всё от нас зависит.
Пушинка ласковой кошкой трётся о бедро, снизу посверкивает глазами. Молодец: не фырчит и не рычит в ситуации, когда мне хочется просто тихо уйти.
Взяв первую попавшуюся книгу, отправляюсь вписывать её в формуляр. Только у стойки миссис Бобине узнаю, что это «Запертый в непризнанном мире. Исповедь архивампира».
— Точно художественная литература? — уточняю я.
Миссис Бобине повторно смотрит на маркировку книги и кивает:
— Да. Но, насколько слышала, написана очень правдоподобно.
Снова оглядев тёмную обложку с серебряным названием, именем автора А. Пир и черепом на фоне луны, я её беру. Задание выполнять надо, а возвращаться в книжный лабиринт совсем не хочется.
В комнате меня поджидает моя вампиресса: бледная, растрёпанная, с огромными от страха алыми глазами. Я отступаю в лёгком приступе ужаса.
— Лера, что у нас в ванной? — голос Ники дрожит, как и взметнувшийся в сторону двери палец.
Не сразу вспоминаю, что там обосновались пауки Линарэна.
— Это исследовательские приборы.
— Пауки! Лера, у нас полная ванна пауков! — Ника почти срывается на визг.
В дверь просовывает голову охранник:
— У вас всё в порядке?
— Надо вернуть кое-что принцу Линарэну, — с надеждой смотрю на него. — Устроите?
— Или хотя бы выньте это из ванной, — уже спокойнее предлагает Ника и приглаживает волосы. — Я думала, они настоящие. Лежат там тихо, такие… жуть.
— Сейчас разберёмся, — без особого энтузиазма обещает охранник и направляется в ванную.
Взгляд Ники опускается на книгу в моих руках.
— Ого.
— Что-то не так? — Тоже осматриваю обложку.
— «Исповедь вампира»! Это самый шикарный роман о вампирах, я его наизусть знаю.
— Значит, не зря его выбрала почитать.
— Книга — огонь. Настолько эмоциональных текстов о вампирах я не встречала, настолько… выстраданных. Из этой книги я получила представление о непризнанных мирах. Не знаю, бывал ли автор в таком на самом деле или это лишь полёт фантазии, но почитать определённо стоит.
Сразу засесть за шедевр не получается: с освобождением ванны от пауков, сцепившихся в неразрывный конгломерат, один охранник не справляется: те укрепились, как влитые. Только двоим громилам, снеся полочки и оборвав шторку, удаётся вытащить механическую лепёшку из комнаты. С потухшими кристаллами пауки действительно похожи на настоящих.
Потом охранник, извиняясь за медвежью неуклюжесть, привешивает полочки и шторку на место. Только после этого и чая с пирожками я ложусь на диван на балконе. Закат пылает над иллюзорным морем. Арендар сейчас тоже на него смотрит? В порядке ли он? Чем занят? Установка Санаду берёт верх, и я открываю книгу.
