— Лера, ты моя избранная, — он обхватывает моё лицо ладонями, нежно смотрит в глаза, — тебе не надо об этом беспокоиться…
Оттолкнувшись от него, оказываюсь в ещё более крепких объятиях.
— Отнеси меня в академию! Немедленно!
— Там может быть опасно…
— Не буду пробовать кровь, пока не отнесёшь!
Грудь Арендара вибрирует от рыка, но он его гасит. Нервно поглаживает мою спину.
— Я серьёзно, — рычу ему грудь. — Я твоя избранная, а не бездушная кукла. Мне не будет покоя, пока сама всё не увижу. Академию, ребят, Нику.
Тяжело вздохнув, он зовёт:
— Пушинка, сюда.
— Пф. — Она спрыгивает с кровати и подбегает к нам, чтобы оказаться в кольце золотого перемещающего огня.
* * *
Едва пламя опадает, в нос ударяет запах дыма. Мы возле обломков стены. Поле рядом с академией в подпалинах.
— Вроде всё спокойно. — Обнимая меня за плечи, Арендар направляется в сторону женского общежития. Пожалуй, Нику в первую очередь следует искать там, и я спешу на поиски. Только бы Ника была жива! Только бы она уцелела!
Подставки для артефактов стоят пустые. От деревьев вокруг центральной площадки академии остались лишь обгорелые пеньки.
— Смотри же, какие они молодцы! — доносится от административного здания восклицание магистра Саториуса. — С меня девочкам косметика, а парням выпивка!
Кто-то нервно смеётся. В группке бледных студентов несколько из тех, с кем мы тренировали щиты. Магистр Саториус тогда грозился за плохие щиты косметику отнимать. Теперь, судя по его светящемуся лицу и обещаниям, они всё сделали правильно.
— Выпивка, это немного… непедагогично, — замечает растрёпанный Эзалон.
Но Саториус счастлив:
— Они же молодцы, такие щиты держали, что ни один студент не пострадал. Ты сам проставиться должен, — он похлопывает вздыхающего Эзалона по плечу, а тот уныло отзывается:
— Мы разоримся на ремонте.
— Да ладно, главное, все живы.
— Чем мы будем кормить студентов? — Эзалон оттягивает воротник. — Погреба с продуктами затопило, завалило…
Заметив нас, Эзалон и Саториус умолкают. Взгляды обоих устремляются на моё запястье, где золотом горит метка Арендара. Профессор и магистр слегка склоняют головы — и возвращаются к животрепещущей беседе.
— А винный погреб устоял? — интересуется Саториус.
Ответа нам уже не слышно. А среди прореженных деревьев показывается женское общежитие. Часть стёкол выбита, на углу — трещина. Но окно нашей с Никой комнаты цело.
Я бросаюсь к крыльцу.
— Осторожнее. — Арендар прикрывает меня золотым щитом.
Внутри общежития пахнет побелкой, её ошмётки крошатся под ногами. Пушинка перескакивает грязь, но недостаточно ловко, и на полу добавляются отпечатки её громадных лап.
Браслет академии на мне, дверь послушно открывается.
Ника пьёт чай. С Валарионом. Он резко краснеет. Она вскакивает:
— Лера! — Сверкая алыми глазами, Ника бросается ко мне. — Слава Нергалу! Ты жива!
Золотое крыло Арендара встаёт между нами. От неожиданности даже не знаю, что сказать. Тут же крыло с шуршанием складывается.
— Прости, — цедит Арендар. — И странно благодарить за жизнь бога смерти.
Ворчун! Говорят, у мужчин после свадьбы портится характер, Арендар такой же?
Мы с Никой порывисто обнимаемся.
— Я так рада, что ты в порядке, — чуть не плачу от облегчения.
— Мы с Валарионом почти сразу спрятались здесь, — Ника поглаживает меня по волосам. — Поздравляю. — Отступает, оглядывая. — Учиться дальше будешь или всё, начинается семейная жизнь?
Ника многозначительно улыбается. А мне совсем не весело: я же учиться хотела…
— Да. — Арендар сгребает меня за плечи. — Всё, убедилась, что Никалаэда жива, возвращаемся.
— Э, нет! — чуть не взвизгиваю я, знаю ведь, зачем он домой хочет: кровью меня опоить и в постельку утянуть. — Мы ещё Дариона не видели! И Дегона. А миссис Клэренс и Огнад? А Иморана? Санаду!
Валарион тихо напоминает:
— Миссис Клэренс с Огнадом в отпуске.
— Наставник Санаду в порядке, — Ника переводит взгляд между мной и хмурым Арендаром. — Он по браслету связывался, проверял, живы ли его студенты.
— Видишь, Лера, все в порядке, — почти рычит Арендар и протягивает руку.
А я отскакиваю. Понимаю, это нелогично, но как подумаю, что он меня сейчас раздевать будет, так хочется визжать и бежать. Правда, при этом коленки подгибаются, а внутри всё трясётся так, что убежать вряд ли смогу.
— Лера…
— Д-Дарион. — Я бочком-бочком отступаю к двери. — Д-Дегон…
У Арендара лицо становится таким растерянным, что его даже жалко, но одна мысль, что он через пять минут может меня уже раздевать, чтобы исполнять супружеский долг…
Пискнув, бросаюсь в коридор.
— Куда?! — Арендар подхватывает меня на руки.
— Наставника проверить! — кричу я. — Ничего пить без этого не буду!
Нас окутывает золотое пламя, но выкидывает не во дворец, а на стадион корпуса боевых магов. Облегчённо выдыхаю.
— Чего ты боишься? — строго спрашивает Арендар. — Почему такая паника?
Глаза его наливаются золотом. Вставшая на задние лапы Пушинка вопросительно на нас смотрит.
— Я… я… — Заливаюсь румянцем и опускаю взгляд на колени. — Стесняюсь раздеваться. И боюсь… того, что последует за этим.
Всё, сказала, теперь уши горят от смущения. Как-то об этой стороне отношений я не думала, казалось, если это и случится, то очень, просто очень не скоро, и вдруг…
— Я морально не подготовилась!
— К чему?
— Арен, давай не будем сейчас об этом, — умоляю я. — Я твоя избранная, всё хорошо, но нам нужно посмотреть, что с наставником Дарионом. Что там с Нарнбурном? А с остальными студентами из моей группы? — Смягчая тон, колупаю пальцем пуговицу его сюртука. — Зачем торопиться и портить впечатление?
Тяжко-тяжко вздохнув, Арендар ставит меня на землю. Меня аж пошатывает от волнения. Теперь понимаю, зачем долгие помолвки: морально подготовиться к браку.
— Дарион! — выкрикивает Арендар.
Но ответа нет.
Самого Дариона в корпусе боевых магов нет.
Арендар, судя по выражению лица, этим обеспокоен, а в голосе звучит неуверенность:
— Возможно, он в медицинском корпусе или помогает Эзалону с административными вопросами?
* * *
При более внимательном рассмотрении разрушения ужасают: треть защитной стены — а она метров пять в толщину! — уничтожена вместе с полигоном. Камни в основном разбиты в пыль, испарились в ничто, остались жалкие обломки у самой земли. Пространство у центральных ворот изрыто во время битвы так, что дёрна почти не осталось.
