Контроль над телом исчезает, я спотыкаюсь, но удерживаю равновесие и припускаю к границе. Лёгкие обжигает от бега с надрывом.
Серые столбы так близко. На фоне светлеющего неба они скоро будут казаться тёмными. Я вылетаю за их предел, проношусь метров десять, уже срывая с запястья ленточку и, вцепившись в печать, изо всех сил зову Арендара.
Глава 15
Он возникает внезапно, озарив всё золотым, не обжигающим меня пламенем. Ловит в сильные руки, прижимая, окутывая теплом, ароматом сандала и мёда и своей силой — до дрожи. Крыльями тоже окутывает. И хотя сейчас совсем не время, я обхватываю его шею и, приподнявшись, прижимаюсь к горячим сладким губам. Он отвечает с жадностью, захватывает пряди моих волос, крепче прижимая, перехватывая инициативу, и по телу растекается жар, заставляя льнуть к нему, отдаваться этому поцелую…
— Ну-ы-още! — Пушинка фыркает.
Опомнившись, Арендар чуть отстраняется: глаза у него почти чёрные, на тонких ободках радужек вспыхивают золотые протуберанцы.
— Лера, тебя надо чаще одну оставлять, ты сразу такая ласковая становишься.
Улыбка сама просится на губы.
БДЫЖ! — грохот взрыва проносится по степи. Моргнув, Арендар опускает крылья. Его лицо каменеет, на скулах проступают золотые чешуйки.
— На Пат Турин напали, — выпаливаю я. — Они переходят в режим изоляции, твой дедушка велел отправляться к тебе, но ему пришлось сильно колдануть, и я не уверена, что он в порядке. А ещё что-то случилось с големами. Кажется. А ещё тут…
Оглядываюсь, высматривая своего внезапного помощника, но ни его, ни нападавших на меня нет. Только кони, кажется, скачут очень далеко отсюда.
— Ясно. — Сложив крылья, Арендар разворачивается ко мне спиной и закидывает мои руки себе на плечи. — Держись крепче. Наш огонь не даст замёрзнуть. Пушинка, прикрывай сверху, отрабатывай корм.
— Пф!
— Видар… — напоминаю я.
— Его личная метка на мне, значит, жив. Големы о нём позаботятся.
Его плечи раздаются вширь, твердеют, вспухают золотыми чешуйками. Шея удлиняется, крылья снова распахиваются, но чуть ниже и уже огромные. Человеческое тело раскаляется, переплавляясь в драконье. Я впиваюсь в чешуйки на спине громадного дракона, но пальцы скользят. Приходится найти выступы мышц у основания шеи.
Рыкнув, Арендар пробегает вдоль столбов границы. Первый же взмах исполинских крыльев подбрасывает нас на несколько десятков метров вверх. Ветер тоже дует вверх, поднимая его и меня в небо. Рядом усиленно работает крыльями Пушинка.
В рыке дракона чудится предупреждение «Держись крепче!»
Арендар ныряет вниз и выдыхает. Струя его пламени ударяет в землю, превращая её в огонь. Белое пламя взметается вокруг необъятного купола Пат Турина, а мы уносимся ввысь.
Сверху город похож на солнце в фазе затмения: тёмный центр и пылающая вокруг корона. Пламя расползается в стороны, охватывая невообразимое по площади пространство. Дух захватывает от этой мощи больше, чем от бьющего меня воздуха.
Просто невозможно.
Ни одно существо не может обладать такой силой…
Но Арендар обладает. Он… невероятен!
Мышцы перекатываются под золотой чешуёй. Всем телом ощущаю их толчки, их взрывную мощь, и всё внутри дрожит и переворачивается. Я прижимаюсь к огромному, горячему телу.
Мы несёмся на невероятной скорости, но ветер больше не дёргает меня, лишь едва колышет волосы. Наверное, Арендар защищает магией.
На горизонте прорезается полоса открывающегося глаза солнца. Холодный лиловый свет разливается по небосклону, постепенно согреваясь, вспыхивая на золотой чешуе Арендара, на золотой коже его крыльев. И я просто не могу поверить, что этот дракон — настоящий. Весь такой невероятный и настоящий, мой.
* * *
Сам ветер помогает Арендару лететь, и он рассекает пространство с немыслимой скоростью. Пушинка в конце концов приземляется на его спину и зацепляется лапками за выступ над задней лапой.
Степь сменяется лесами и полями, всё больше мелькает поселений, встречаются городки. Затем начинаются холмы. И снова равнинные поля. Реки и озёра всё чаще разрезают полотна желтеющих посевов. Водной глади становится больше, маленькие реки сливаются в более крупные, крупные — в огромные, пока сама земля не превращается лишь в островки зелени.
А потом водная гладь обрывается в полукруглую котловину. Словно лапа чудовища планетарного масштаба продавила землю, и вечный след окаймлён искрящимися водопадами. Этот след обрывается в ещё один более глубокий, и тот уже срывается в море.
Арендар плавно пикирует, проносится над грохочущим пенным краем.
Впереди в воде торчит клиновидный остров с деревьями, словно смотровая площадка для любования водопадами. Туда-то Арендар и опускается, взмахивая крыльями так, что пригибаются невысокие разлапистые деревья, роняя с веток спелые персики. Сладкий фруктовый запах течёт по прохладному от близости реки воздуху.
Сердце, только что успокоившееся в удивительном полёте, снова взволнованно стучит. Золотой дракон плавно уменьшается подо мной, превращаясь в человека. Я так и стою, держа руки на широких плечах Арендара.
В отдалении гудят водопады. Наверняка с этого островка открывается прекрасный вид, но я не могу оторваться от Арендара, слушаю быстрый, сильный стук его сердца.
Не знаю, что там Видар говорил про несовместимость, но меня запах Арендара сводит с ума. Если не думать, если просто стоять рядом, вдыхать его запах, чувствовать его тепло — голова идёт кругом, и кровь начинает закипать.
Главное — не думать головой.
Он приседает и подхватывает с земли мелкие золотистые камешки, протягивает руку в сторону:
— Пушинка, обменяй на них еды для Леры.
— Пф!
— Пушинка, — в его голосе звучит металл.
Прижав уши с кисточками, она подбегает к нему на задних лапах, стягивает с ладони золотые самородки и поднимается в небо на непропорционально маленьких крыльях.
Она улетает всё дальше, к бурлящим водопадам. С этого островка видно, что многие из них сходят вниз в две-три ступени.
А мы с Арендаром остаёмся наедине. Если, конечно, здесь не проживает ещё какой-нибудь официально покойный представитель рода Аран.
Арендар разворачивается, и… он изменился. За те несколько дней, что мы провели вдали друг от друга, он… возмужал. Он и чуть выше, и крепче теперь. В самой его позе столько уверенности и мощи, что коленки дрожат. А выражение лица, а взгляд — прожигающий, придавливающий, подчиняющий.
Он приближается вплотную, и кажется, что закрывает собой само солнце. Нежность его пальцев, касающихся моих скул и губ, не вяжется с грозным обликом.
— Арен, нужно сообщить о нападении на Пат Турин.
