И если так будет продолжаться (Арендар ведь предупредил, что это первые дары), мне надо заводить собственную сокровищницу.
Глава 33
Через метку Арендар интересуется, могу ли я поужинать у Ники. Сразу заглядываю в её комнату и улыбаюсь: Ника чаёвничает, и на столе — большая тарелка пирожных.
«Могу», — отвечаю Арендару через свою метку и выхожу к Нике.
Следующий час я под пирожные с чаем слушаю о ямочках на щеках Валариона, когда он улыбается, о его нежных ушках, шелковистых волосах, изумительных глазах, красивых пальцах и изысканном вкусе в поэзии. На вопросы о Герде Ника отвечает, что слышала, будто парень из нашей группы до сих пор в больничном корпусе, и тут же снова возвращается к бесконечным прелестям Валариона.
— А Санаду? — интересуюсь я.
Ника мрачнеет, пожимает плечами:
— Завтра узнаю.
— У тебя проблем не будет? — Не знаю, куда деться от неловкости за то, что случайно её подставила.
— Шуток теперь будет, — Ника закатывает глаза.
— Я о том, что ты вампир, а Санаду твой… э, он же тебя опекает.
— Отношения с эльфами не запрещены. — Ника усмехается. — Думаю, такой закон не приходил никому в голову, потому что желающих с ними связываться не было.
Стук в дверь прерывает наш разговор.
— Прости. — Ника хлопает себя по лбу. — Совсем забыла, что мы договорились о групповой тренировке.
Оставив её встречать одногруппниц, возвращаюсь к себе.
Комната залита золотисто-красным светом. Совершенно внезапно, почти неосознанно, я раскрываю крылья. Лёгкая боль в мышцах напоминает о недавнем переутомлении, но мне до крика хочется взлететь, поймать ветер крылом и купаться в его потоках и тёплых лучах солнца. Само сердце рвётся в небо.
* * *
Просыпаюсь от урчания. Темнота расцвечена золотыми искорками, оседающими на моей коже и впитывающимися в неё. Кто-то огромный, пахнущий мёдом и сандалом, топчется по кровати. Укладывается рядом и, урча, обхватывает рукой и ногой, укрывает крылом. Оставишь Пушинку здесь, так она пускает драконищ всяких. С его рук и крыла на меня пыльцой оседает сияющее золото его силы, впитывается, растекается по венам и медленно угасает. Быть парой дракона — это ещё и красиво. Хорошо, что об этом я не прочитала заранее: скорее всего, описание такого впитывания магии меня бы напугало.
— Уррр, — Арендар прикусывает моё ухо. — Ты так вкусно пахнешь.
И снова урчит. Перевернувшись в тесных объятиях, прижимаюсь к его груди, чтобы в глазах не рябило от вспышек магии:
— Как дела? Что с Пат Турином?
— Молчит.
— Линарэн разобрался с этой чёрной порабощающей големов штукой?
— Нет. Там всё странно.
— А как расследования?
— Топчемся на месте. Не хватает… толчка. Какой-то информации. Чего-то общего между пострадавшими. Но пока этим общим можно считать разве что их принадлежность к не слишком обеспеченным подданным.
— Все пострадавшие бедны?
— Нет, среди жертв бедных нет. Они не богаты, но деньги у них водятся. — Арендар принюхивается к моим волосам. — Сладкая…
— А сколько пострадавших?
— Несколько сотен. — Арендар зевает. — Это лучше у Элора спросить, он ведёт бумаги по этому расследованию.
— Как у него дела?
Напряжение сковывает Арендара, и хотя он быстро с ним справляется, голос выдаёт тревогу:
— Держится. Работает. С Элором сейчас трудно: состояние своё, ничего личного он не обсуждает. Кажется, у него теперь один друг, родственник и всё на свете — Халэнн.
Какая-то мысль вспышкой проносится в голове, но я не успеваю её ухватить.
— Мне чудится или в твоём голосе звучат нотки ревности? — Запрокинув голову, заглядываю в лицо Арендара, озарённое сверканием глаз и золотых искорок перетекающей в меня магии.
— Вот ещё, — фыркает Арендар и качает головой. Поморщившись, вздыхает. — Да, я привык, что Элор мне доверяет, возится со мной, а теперь он отдалился, хотя я объяснил ему, что не сержусь, ведь он не виноват, что его околдовали.
— Ему нужно время, чтобы разобраться в чувствах, смириться. Возможно, даже простить самого себя.
— Боюсь, у него нет времени на это всё.
— Линарэн что-нибудь придумает. Или Элоранарр наконец встретит избранную.
— Артефакту ещё год перезаряжаться, и магический источник академии не сможет быстро восполнить запас.
Поглаживая Арендара по плечу, придвигаюсь ближе:
— А я… почему-то верю, что всё у него наладится. Не знаю почему, но я как будто знаю, что у него всё будет в порядке. — Приподнявшись, целую Арендара в нос.
— Я на это очень надеюсь, — Арендар обнимает меня крепко-крепко. — Урррр… уррр…
Как большой котик.
— Урррр, — отвечаю я, и, судя по ответному довольному урчанию, Арендару это нравится.
* * *
Просыпаюсь уже одна. Взгляд сразу падает на столик, где под защитой крышек и заклинания поддержания тепла ждёт завтрак. Судя по количеству, тут не только завтрак, но обед и ужин заодно.
Вытащив из-под одеяла, оглядываю руки: следы проклятия едва заметны. Отлично!
День выдаётся насыщенный. Сначала Санаду четыре часа подряд заставляет меня растворяться, а потом концентрироваться на поверхности кожи. Пока удаётся создать лишь уплотнённую вокруг меня сферу.
После Арендар через метку сообщает, что зайдёт Дарион, и я должна быть готова к тренировкам. Я чуть не прыгаю от радости: крылья так и просятся наружу, жаждут полёта.
Но в подземном тренировочном зале (как уверил Дарион, профессор Гирол больше не испытывает особого желания меня съесть, так что и кости дракона в склепе рядом не должны захотеть) восторги быстро сменяются напряжённой сосредоточенностью: за мной снова гоняются два мячика и за промедление бьют больно. А из стен, пола и потолка время от времени выстреливают струи воздуха, имитируя удары ветра.
* * *
Из-за разрушения академии меня всё больше мучает совесть, к тому же вопрос с пушинками решён не до конца, и после занятия я прошу Дариона проводить меня к профессору Эзалону.
Осторожно захожу в кабинет. У сидящего за столом Эзалона начинают дёргаться сразу оба глаза. Он опускает ладони на лежащие перед ним стопки бумаг.
Всё медленнее и медленнее я приближаюсь к столу, пытаясь понять, что именно смущает меня во внешности Эзалона. Может, то, что дёргаются сразу оба глаза? Или их непонятное выражение? Или само бледное чуть заострившееся лицо?
— Леди Валерия…
— Д-да? — точно загипнотизированный удавом кролик, я сажусь на стул и застываю.
