Дверь снова открыта.
Не желая задерживать остальных, быстро поднимаюсь по лестнице. «Получилось-получилось-получилось! — стучит в висках. — И как здорово!»
Двери распахиваются, пропуская внутрь солнечный свет. Выйдя на крыльцо, я вскидываю пистолеты и палаш.
И да, я знаю, почему все так изумлённо на меня смотрят: три предмета. Это неописуемо круто. Я опять не могу удержаться от довольной улыбки.
— Прекрасно, — шепчет Дарион.
Кивнув ему, спускаюсь с крыльца и, продолжая улыбаться, направляюсь к Арендару. Его глаза сверкают. Он, придерживая одной рукой меч с меня ростом, другую протягивает ко мне. Едва оказываюсь рядом, Арендар обхватывает за плечи:
— Поздравляю. Ты великолепна.
— Спасибо.
— Отличный результат, — подтверждает Элоранарр. — Просто изумительный.
Халэнн ограничивается лёгким кивком.
Пушинка, поднявшись на задние лапы, сгребает меня в мохнатые объятия. Я дышу ей в пупок. Какая же она огромная!
— Моё, — заявляет Арендар и тянет за талию к себе.
Пушинка резко отпускает и поворачивается к крыльцу, навостряет уши с золотыми кисточками. Кто-то уже зашёл следом за мной, но кто?
На дверях вспыхивает алый символ, Дарион заскакивает внутрь, следом за ним с удивительным проворством забегает Дегон.
Эльфы подаются вперёд, переглядываются. И сердце стынет: Валарион…
Дегон выносит его за плечи, Дарион — за ноги. Чёрные руки Валариона безвольно покачиваются. Я не понимаю, почему он в перчатках. А потом доходит: это не перчатки. Его кожа почернела. Как у Герда.
Всех троих закрывают от нас тревожно гомонящие эльфы.
Стискивая оружие, шепчу:
— И с ним то же самое.
Пушинка лихорадочно оглядывается, переминается с лапы на лапу.
— Он тоже почернел, — продолжаю я, — как Гер…
Арендар резко придавливает меня вместе с оружием к груди и тянет прочь.
— Мы обсудим это потом, — бормочет в висок. — Сначала его должна осмотреть миссис Клэренс, потом будем делать выводы.
— Но я же ви…
— Лера, — Арендар, обхватив меня крепче и приподняв, направляется в сторону своего академического особняка. Я боюсь шелохнуться, чтобы не порезать его палашом. — Пожалуйста, обсудим это не здесь. — Он, закинув громадный меч на плечо, оборачивается к Элоранарру и Халэнн. — Проверьте, что с Валарионом.
Те сразу меняют направление. Арендар продолжает тащить меня прочь, а Пушинка, воровато оглядываясь, семенит рядом.
— Можешь поставить меня на землю? — ворчу я. — И объяснить, в чём дело?
— После наложения на тебя щита правителей расскажу. — Арендар и не думает отпускать.
— Послушай, — удобнее перехватываю пистолеты. — Если ты не позволишь узнать, что с Валарионом, я сильно обижусь. Очень. И не ссылайся на мою безопасность: плохо Валариону, а мне вряд ли что-то угрожает в больничном корпусе.
— Лер-ра.
— А-рен-дар.
Запрокинув голову, Арендар горестно рычит.
— Охо-хоюшки, — вздыхает Пушинка.
* * *
В больничный корпус Арендар соглашается пустить меня при одном условии: если не буду говорить о том, что вижу. Просьба более чем странная.
— Почему? — недоумеваю я.
— После свадьбы расскажу, — обещает Арендар. — А если станешь выпытывать подробности сейчас, то никогда не расскажу.
Свадьба пугающе близко, так скоро, что думать об этом страшно, а я слишком хочу прямо сейчас узнать, что с Валарионом, поэтому не спорю.
Но сначала мы относим оружие в тайную спальню.
* * *
В больничном корпусе стоит гул разговоров, вырываются резкие: «Возмутительно!» «Небезопасно!» «Должны ответить», эхом звенят на лестнице на второй этаж.
Гвардейцы взбегают вперёд, и наступает благостная тишина.
Эльфы, гордо вздёрнув подбородки, выстраиваются вдоль стен. Все скорее злые, чем обеспокоенные. И только у человеческой женщины, видимо, мамы Валариона, глаза покраснели, а на щеках блестят дорожки слёз.
Едва мы оказываемся в палате, становится ясно, почему миссис Клэренс не вышла в коридор и не угомонила эльфов: внутри её нет.
Лежащий на койке Валарион облеплен пауками-анализаторами. Рядом, тоже облепленная анализаторами, лежит крупная девушка. Её лицо, как у Валариона, покрыто чёрными полосами, я едва узнаю в ней медведицу-оборотня, что встретилась мне при первом выходе из общежития. Линарэн следит за ними сквозь мерцающие стёкла гогглов. На соседней кровати опутан лентами лечебного кокона Герд. Паук-анализатор распластан у него на животе.
Я так пристально вглядываюсь в почерневшие лица парней и девушки, что не сразу замечаю Эзалона, Элоранарра и Халэнн у стены возле двери. Закрыв за Пушинкой дверь, Арендар подводит меня к ним и сразу спрашивает:
— Какие новости?
Отвечает Элоранарр:
— Похоже, с Валарионом то же самое, что с Гердом. И с этой девушкой. Она, кстати, жаловалась на проблемы с источником. Миссис Клэренс сейчас осматривает всех обращавшихся с подобными жалобами.
— Я побеседую с родителями Валариона. — Эзалон одёргивает воротничок и достаёт платок.
Вид у профессора такой, словно он собирается в клетку с тиграми. И судя по тому, какой гам поднимается, когда он шагает за дверь, приходится ему не сладко.
— И что теперь? — шёпотом интересуюсь я.
Элоранарр странно косится на меня, Халэнн не удостаивает взглядом.
— Ждать, — Арендар поглаживает меня по спине. — Расследование — это всегда ожидание заключений экспертов, улик, действий преступника.
Ждать приходится долго. Линарэн пристально осматривает каждого пациента. Халэнн уходит переговорить с офицерами ИСБ. Дарион успевает вернуться с церемонии призыва оставшихся студентов. Он… печален. Прислоняется к стене и складывает на груди массивные руки. Возвращается с осмотров миссис Клэренс и Огнад, несущий за ней корзинку мерцающих пауков-анализаторов. Не понимаю, как Линарэн не боится пользоваться ими после известия о порабощающих их существах Бездны. Халэнн снова приходит и встаёт рядом с Элоранарром. Он, хотя вроде ничего не делал, за день осунулся, как после тяжёлой работы.
Наконец Линарэн оставляет в покое руку Валариона, из которой набирал кровь, и поворачивается к нам.
— Я забираю их в лабораторию, — сообщает он. — Их источники поражены Бездной.
Глава 36
Я непростительно долго стою у двери, разделяющей мою комнату и комнату Ники. Подбираю слова. Валарион жив и, в отличие от дракона Элоранарра, не жизненно зависим от своего источника магии, так что прогнозы у него относительно благоприятные, но всё равно не представляю, как сказать обо всём Нике.
