Ну да, когда вестники нападут, не так забегаешь.
Арен притягивает меня к себе.
– Ты сам или помочь? – спрашивает у Видара.
– Сам не потяну, только с тобой за компанию. Эх, внучки-внучки. – Видар картинно заключает нас в объятия.
От него пахнет металлом и кислотой. Вокруг взвивается золотисто-огненный вихрь, ослепляя магией… И отпускает нас на газоне дворцового парка. Какой же здесь свежий воздух!
– Оиии!
Напротив чёрного портального камня под охраной двух гвардейцев в кресле расположился дедуля в бархатном халате. С одной стороны от него разлеглась Пушинка. Значит, они познакомились. С другой на столике серебрится чайный сервиз.
Щурясь от тёплых лучей заходящего солнца, дедуля поднимается, крепче затягивает пояс:
– Лера, наконец-то!
– Ух ты, – Видар разводит руки. – Воскрес не только я! Марджемир, старый ты хрыч, расскажи секрет яичницы с беконом, пока снова куда-нибудь не пропал.
– Видар! – Дедуля, перешагнув через хвост Пушинки, подходит к нему.
Старые друзья обнимаются, у обоих влажно поблёскивают глаза.
– Ты не сказала, что твой дедушка очнулся, – тихо замечает Арен.
– А ты не сказал, что собираешься вернуть меня во дворец на время штурма.
Арен тяжко вздыхает. Разряды тока давно не сверкают в его волосах, магия почти не сияет, и теперь вид у него не столько воинственный, сколько усталый.
Дедушка похлопывает Видара по плечу:
– Если пустят на кухню, готов дать мастер-класс прямо сейчас и приготовить нам всем ужин. Пойдём, займёмся делом, а то, кажется, деткам надо в порядок себя привести и пообщаться.
– Да, ты прав, – Видар разворачивается к дворцу. – Ничего себе Пушинка вымахала, так и меня перерастёт.
– В-воз-мож-но, – Пушинка улыбается во все зубы, а когда Видар застывает, ехидно посмеивается. – С-страш-шно, да?
– Нет, у нас места много, – Видар снова тянет дедулю к дворцу. – Кстати, намёк на то, что Арену стоит помыться, был недостаточно обтекаемым. Учиться тебе ещё и учиться придворному этикету, р-родственничек. Хех!
Они поднимаются на мраморное крыльцо, и их весёлый обмен репликами сливается в бормотание. Массивные двери, поблёскивая магией, открываются перед стариками.
Медленно разворачиваюсь к Арену. Ругаться с ним не хочется, наоборот: засунуть бы его в ванную, покормить, спросить, как он себя чувствует.
Но.
Есть вещи, которые нельзя пускать на самотёк.
– Ты должен был сразу предупредить, что вернёшь меня во дворец.
– Лера, ты что, не рада, что я вернулся живой и здоровый? – Арен делает несчастно-обиженное лицо.
Дедуля прав: Арен коварно рассчитывал на мою радость от его возвращения. И что с этим драконищем делать?
Вздохнув, беру его под руку и прямо по газону в обход дворца тяну к башне. Можно ведь мыть и внушать одновременно.
– Арен, ты просто не захотел меня уговаривать.
Он вновь вздыхает. Трава мирно шелестит под нашими ногами. Я хмурюсь:
– Меня такое отношение обижает. Других же ты уговариваешь, когда надо, почему со мной не считаешься?
– Угум, – выдыхая мне в затылок, поддакивает Пушинка.
– Я хочу тебя защищать. И не хочу с тобой спорить. А ещё… у меня такое чувство, что ты меня в любом случае поймёшь, что ты продолжение меня, и поэтому…
– Арен, это очень романтичное объяснение, но в следующий раз давай словами. А то… надёргаю чешуи из твоего хвоста и отдам Тарлону на украшения ногтей, а потом тоже заявлю, мол, была уверена, что ты поймёшь.
Засмеявшись, Арен обнимает меня за плечи.
– Лера, я понял, что мне досталась весьма коварная избранная.
– Арен, я не шучу.
– Лера, – Арен прижимается губами к моему виску. – От привычек избавляются не за один день. Ты видишь мою семью, мы оберегаем женщин.
– И считаете их глупыми и слабыми.
– Ну что ты, мы маму, например, оставили сторожить дворец, потому что Элор и Лин не в форме. Но, признаю, она – исключение. У нас, правящих, не рождаются девочки, для нас вы прекрасные сокровища, а драконы сокровища защищают.
– Арен, я хочу говорить с тобой, знать то же, что и ты. Даже если это страшно. Тем более, я всё равно… я чувствовала, что было на той битве.
Пальцы Арена сжимаются на моём плече. Он поднимает задумчивый взгляд на свою башню. Произносит с непоколебимой уверенностью:
– Главное – ты была в безопасности.
– Арен, с тобой невозможно разговаривать: я тебе о том, чтобы ты хотя бы сообщал мне о своих планах, а ты о безопасности. Мне что, опасно было знать об этом твоём плане?
– А вдруг бы ты стала сопротивляться?
Тяжко вздыхаю, и ноздри щиплет запах дыма. Арена всё же надо сначала помыть, а потом… Правильно он говорит: от привычек быстро не избавляются.
***
С вымытым и переодетым в бархатное сюрко Ареном мы спускаемся в просторную кухню императорского дворца. Всего в паре каменных очагов ревёт огонь, остальное – магические плиты на керамических подставках. Повара, только что быстро крошившие овощи и укладывающие их в сверкающие магией кастрюли и сковороды, при виде нас оставляют инструменты и склоняются в глубоких поклонах.
Пахнет специями и… Яичницей с беконом!
Из-за широкого стола на другой стороне кухни нам помахивают раскрасневшиеся дедуля с Видаром. Перед ними огромная чугунная сковорода, миски с овощами, квадратная бутылка с чем-то явно алкогольным.
– Можете продолжать работу, – позволяет Арен, и повара, не смея поднять на нас взгляды, возвращаются к делам. Кухню вновь наполняет цокот ножей по доскам.
Я же спешу к столу.
Я собиралась насладиться яичницей с беконом? Наивная! Огромная сковорода (да такой яичницей можно было накормить человек десять!) на столе перед дедушкой и Видаром пуста. А бутылка, источающая крепкий алкогольный запах, заполнена лишь наполовину.
– Дедуль, а тебе не вредно всё это есть и пить? – указываю на бутыль. – Ты же столько дней лежал в капсуле.
– Магия, Лерусь, чудесная штука: мне можно есть что угодно, пить что угодно и даже немного попрыгать.
– Не знаю, не знаю, – с сожалением смотрю на сковороду, с которой даже жирок вымакали хлебом.
– Кто успел, тот и съел, – дедуля разводит руками. – Отвык я на драконов готовить, не рассчитал.
– Ничего, им вон ужин готовят, – Видар кивает на слуг. – Так что обижаться не на что. Вы бы, детки, шли в столовую, а мы тут по-стариковски посидим, поболтаем о том о сём.
