– Магия разрежена вокруг, – Дарион хмурится, – но щиты работают. Наверное, за счёт прибывающей со всего мира магии. А может, это неизвестная технология, мы же не знаем, на что способны демоны.
– Что говорит Эзалон? – интересуется император, и Дарион не удерживается от насмешливого взгляда.
– Эзалон с такими технологиями не знаком, но за триста лет его отсутствия всякое могли придумать.
– Значит, – император сжимает перо руками. – К Пат Турину стекается магия, но возле Пат Турина, вне его щита, её всё меньше?
– Так и есть. – Дарион опять опускает ладонь на кресло Элоранарра. – Точные данные замеров можно посмотреть в отчётах. Я велел не распространяться об этом, но не у всех наблюдающих за Пат Турином жёсткие клятвы неразглашения, возможна утечка.
– И паника, – император запрокидывает голову на спинку кресла.
– У меня она уже началась. – Элоранарр не выглядит паникующим, скорее задумчивым.
Арен бросает на него странный взгляд и обращается к отцу:
– В пониженном магическом фоне быстро рухнут защитные, сельскохозяйственные и градоуправляющие заклинания. В первую очередь накроет ирригационную систему территорий Киарстенов. Без урожая этого года мы сможем продержаться на запасах, но они законсервированы магией, без неё всё начнёт портиться. И нашествия грызунов не избежать. А паразитов с новых посевов придётся стравливать малоэффективными немагическими средствами.
– Киарстенов мы предупредим. – Император перехватывает направленный на перо взгляд Элоранарра. – У них есть время перестроить ирригационную систему на полностью немагическое управление, но в остальном ты прав: магия используется везде, уменьшение магического поля обернётся катастрофой.
Нервно сцепив пальцы, Ланабет сглатывает. Я непростительно мало знаю о быте Эёрана, но её реакция, лица Арена, императора, Элоранарра и Дариона лучше всяких лекций и справочников говорят о том, что катастрофа действительно будет.
– Есть способы заглянуть под щит Пат Турина? – Арен хмурится. – Хоть какие-нибудь предложения?
– А что ты ожидаешь там найти, Арен? – Элоранарр склоняет голову набок. Затем оглядывает остальных. – У кого какие предположения по поводу того, что или кто там действует?
– Вестники? – Дарион задумчиво смотрит в стену. – Они поглощают магию для Безымянного ужаса. Вполне возможно, под щитом собрались какие-нибудь новые вестники и откачивают магию.
Арен мотает головой:
– Вестники не поглощают магию дистанционно. Я думаю, в Пат Турине нас ожидают порабощённые Бездной големы. Я бы сковырнул защиту и разобрался с ними прежде, чем они построят армию. У Пат Турина огромные производственные мощности и запасы материалов. Пока мы здесь болтаем, там могут делать солдат.
– Элор, твоё ценное предположение? – император покачивает золотым пером, больше напоминающим земную ручку.
– Там нас ждут проблемы. Какими бы они ни были.
– Спасибо, что сказал, а то сами мы бы не догадались, – император склоняет голову в издевательской благодарности.
Самое страшное в этой шутке в стиле капитана Очевидность то, что она наверняка недалека от истины. Ощущение надвигающейся катастрофы пронизывает каждую фразу в последующем недолгом обсуждении полностью закрывшегося Пат Турина. Да, собственно, что обсуждать, если почти ничего неизвестно?
– Совсем никаких предложений по проникновению под купол и связи с Пат Турином? – вопрос Арена словно подводит итог получасовому переливанию из пустого в порожнее: что там происходит узнать надо, но никто не понимает, как сделать это лёгким способом.
Вздохнув, император сжимает перо ладонями:
– Придётся ломать их щит. Мы обязаны узнать, почему магия устремляется к ним, куда и как уходит. И остановить это. Нам в любом случае надо взять Пат Турин под контроль. – Он направляет взгляд на меня. – Тем более у нас есть Видящая, это значительно упростит взлом защиты.
Перевожу взгляд на Арена. Он хмурится, но не возражает. Ланабет накрывает моё плечо ладонью и улыбается:
– Не бойся, тебе надо будет лишь максимально точно перерисовать силовые линии и печати щита, чтобы щитовики нашли слабые места, а воины знали, куда бить.
– Пат Турином правят големы, – напоминаю я. – Разве машины могут сделать щит с изъянами?
Арен первым поднимается с кресла:
– Мы не знаем, кто делал этот щит, Лера.
– И попытаться в любом случае надо, – напоминает Ланабет.
Император тоже поднимается:
– Объявлю военный сбор, мы должны быть готовы к масштабному бою. Элор, ты напишешь в Озаран о нашем решении и вежливо потребуешь выставить воинов с их стороны.
– Не могу, – Элоранарр выглядит искренне расстроенным. – За меня Халэнн дипломатичные и любовные послания сочинял, боюсь, я в этом совсем не силён, допущу какую-нибудь оплошность, а ледяные такие обидчивые.
– Пиши сам, я потом проверю и исправлю, – неохотно соглашается император.
– Отлично! – Элоранарр поднимается с такой бодростью, что страшно представить, какой черновик послания ожидает императора… и он, кажется, делает примерно такие же недобрые предположения, поэтому отмахивается:
– Ладно, я сам. Подбери кого-нибудь для анализа по Киндеону. Надеюсь, это ты можешь сделать без секретаря.
– Попытаюсь, – во все зубы улыбается Элоранарр, сверля его недобрым взглядом. – Когда Халэнн получит прежний уровень допуска?
– Когда выяснятся все обстоятельства дела, – в голосе императора слышится рычание, оно утопает в басе Дариона:
– Нет оснований подозревать Халэнна в содействии врагам.
Арен вдруг оказывается рядом с Ланабет, целует её в щёку пониже кружевной полумаски:
– Тихого дня, мам.
– Вряд ли ближайшее время у нас будет тихо, – улыбается она.
– Отец, твоя подозрительность оскорбительна, – Элоранарр опирается на стол.
– У меня есть причины для подозрительности.
– Идём, Лера, – Арен тянет меня к выходу.
– Я готов поручиться за Халэнна, – напоминает Дарион.
– Ты это уже делал, – рычит император, – я помню.
Кажется, тут скоро будет нешуточный спор. А если бы выяснилось, что Халэнн – девушка, менталист…
– Его служба безупречна, я требую вернуть моего секретаря!
Выходя за Ареном, оглядываюсь: Элоранарр так и стоит, опираясь на стол, у Дариона мученический вид, Ланабет трёт переносицу. А Пушинка нагло ловит золотые искры, рассыпающиеся вокруг императора.
Двери закрывают стражники, но мы успеваем услышать гневное императорское:
– И положи моё перо на место!
У Арена вырывается нервный смешок, он уводит меня по коридору, о чём-то размышляя. Возможно, о чём-то важном, но я не могу не спросить:
