– Дерзкая?
– Даже не знаю, – Ингар нервно проводит по голове ладонями. – Я с бабушкой в плохих отношениях был, всегда на неё сердился. Может, привык просто на кого-то злиться, а тут ты вся такая…
Зажмурившись, он мотает головой.
– Какая? – Складываю руки на груди и тут же снова их опускаю, чтобы напряжённой позой не ухудшать настрой и без того сложной беседы.
– Да не знаю я! Привлекающая внимание, красивая. Не такая, как все, особенная, что ли. Мне нужно было об учёбе думать, не обращать на тебя внимания, а я обращал и думал постоянно, и это меня злило, и я ничего не мог с этим поделать. И тогда понял слова дедушки про то, что не все чувства можно контролировать, что иногда это сжирает изнутри. – Ингар тяжело вздыхает. – Мы видели, как ловко ты разделалась с Вильгеттой, и когда Гаддак заговорил об обнаглевших чужаках, о том, что вы всё разрушаете, я опять вспомнил бабушку, как она разрушила жизнь деду, хоть он и говорит, что ни о чём не жалеет. А потом завхоз Фабиус… я не давал против тебя показаний, просто не отрицал того, что говорил он. Можешь мне не верить, конечно, но я просто не отрицал.
– Это равнозначно тому, что бы оболгать.
– Он обещал, что тебя переведут в другое учебное заведение, попроще, и мне это казалось справедливым.
– Но это невозможно: иномирцы учатся только в Академии драконов.
– Я узнал об этом позже. Когда тебя не выгнали, посмотрел законы о иномирянах и тогда… растерялся, совсем не понял, в чём был смысл пакости завхоза. Подумал даже, что он хочет избавиться от меня или Вильгетты, обвинив в лжесвидетельстве.
Пожав плечами, Ингар застывает с опущенной головой.
– Но почему ты со мной не разговаривал?
– Стыдно, – Ингар так сильно склоняет голову, так съёживается, что кажется намного меньше обычного. – Очень…
Даже жалко его.
– А зачем ты пришёл на выбор гвардии?
– Посмотреть хотел, – его взгляд тревожно мечется по цветам на стенах.
– Но этот знак, – указываю на золотой символ на его кулаке, – говорит о том, что ты готов защищать меня ценой собственной жизни.
Он густо-густо краснеет:
– Я… империя мой дом, я должен её защищать.
– Это не может быть единственной причиной выбора короны.
– А… тебя… тебе я должен, да. Пусть я не чистокровный орк и сделал глупость, но долги всегда возвращаю.
Моргнув, уточняю:
– Когда это ты успел мне задолжать?
У него багровеют даже уши.
– Ты меня в лжесвидетельстве не обвинила.
– Просто подумала, что у тебя должен быть второй шанс.
– Дело только в этом? – он исподлобья взглядывает на меня.
– Конечно, а какая ещё может быть причина?
Ингар смотрит на меня, как побитый щенок. Вздыхает:
– Ты добрая, для меня будет честью служить тебе. Если, конечно, позволишь после всего, что я сделал.
– Я же добрая, – невольно улыбаюсь. – Позволю.
– Я сделаю ради тебя всё возможное и невозможное, – Ингар, подойдя, протягивает руку.
Осторожно вкладываю ладонь в его лапищу. Он смотрит на мои пальчики.
– Ты такая хрупкая. Тебя действительно надо защищать. – Ингар наклоняется и целует мои пальцы.
Растерянно застываю. Прикосновение кажется слишком долгим для простого проявления вежливости.
– Не такая уж и хрупкая, – произношу ему в спину.
Уши Ингара пылают, он, что-то невнятно бормотнув, покидает торжественный зал. Такое чувство, что он что-то недоговорил или я недопоняла. Странный разговор больше похож на попытку признания в чувствах, чем на собеседование. Но это я, наверное, себе придумываю.
Медведеоборотень Бальтар заходит свободной лёгкой походкой уверенного в себе существа. Улыбается. Нависнув надо мной, тоже целует руку, но деликатно и быстро, сразу чувствуется – это просто формальность. Только печать верности говорит, что его симпатия ко мне не проявление вежливости.
– Моя семья много поколений служила золотым драконам, и я буду рад охранять будущую императрицу и мать наследников рода Аран.
У меня нервно дёргается уголок рта:
– Надеюсь, спасать меня не придётся.
– В ближайшее время охрана точно потребуется: трудно не заметить, что готовится что-то серьёзное. Но в будущем – будущее я надеюсь увидеть светлым, свободным от Культа.
Оба молчим. У Бальтара глаза с крупными тёмными радужками, как у всех представителей его вида, но они кажутся светлыми, лучистыми какими-то. Добрые глаза.
– Спасибо, – улыбаюсь я, – за то, что поддержал меня в самом начале.
– Я предпочитаю доверять личному опыту и впечатлениям, а не чужим разговорам. К тому же, прости, но я не поверил, что ты могла отделать Вильгетту, сразу подумал, что не обошлось без несчастного случая или недоразумения.
– Да, я точно была не готова к таким столкновениям.
И снова молчание. Ну не знаю я, как проводить собеседования подобного рода, о чём говорить, что спрашивать. Арена надо хоть ущипнуть за то, что не рассказал мне, как себя вести.
– Ты не против, чтобы я присоединился к твоей гвардии? – прямо спрашивает Бальтар.
– Буду рада видеть тебя в числе своих существ.
– Тогда я пойду, – он указывает на двери. – Скажу, что меня приняли.
Мысленно выдыхаю: после Ингара так хорошо пообщаться с беспроблемным кандидатом.
***
Для принятия присяги мне приходится сесть на трон. За спиной встаёт комиссия из профессоров и Арен, только ректор Дегон выходит вперёд. Кандидаты выстраиваются передо мной полукругом. Ингар всё ещё краснеет. Пушинка, теребя хвост передними лапами, косится на него и щурится.
Дегон протягивает золотую пластинку Нике, и та, положив на неё ладонь, произносит:
– При почтенных свидетелях клянусь служить и защищать.
Её окутывает золотым светом, а корона на моей голове снова наполняется теплом. И так каждую клятву. Даже когда Пушинка, сжав пластину в лапах, что-то бубнит.
Когда с магическими договорами покончено, слуги вносят столы и угощения: вино, пирожные, фрукты и канапе. Запах сладостей смешивается с ароматом цветов. Ника оживляется. О небольшом фуршете Арен меня тоже не предупредил, но на этот раз он встаёт рядом, ещё и обнимает за талию, давая возможность основательно ткнуть его локтем.
– За что? – насмешливо возмущается Арен и улыбается.
Студенты явно чувствуют себя неловко в компании профессоров, разговор сводится к поздравлениям с принятием на почётную службу. И те и другие поднимают тост за моё здоровье, после чего Алаиз, хлопнув в ладоши, радостно возвещает:
