Мягко опустив клетку во внутренний двор, Арен приземляется на все четыре лапы. Приподнявшись на задних, медленно уменьшается. Держась за шею дракона, я в конце концов оказываюсь на человеческой спине.
Пушинка картинно шмякается на газон и стонет. Обитатели клетки сидят белые-белые (кроме Фергара – он скорее болотного цвета).
«Добро пожаловать!» – гласит надпись над двустворчатыми медными дверями с чеканным Эёранским календарём.
В саду белеют таблички. На ближайшей к нам написано: «Магия не причинит вам вреда, при всех странных явлениях сохраняйте спокойствие».
«Если вас мучает тоска, вы всегда можете поговорить с приставленным к вам менталистом, он окажет квалифицированную помощь», – сообщает табличка возле беседки у прудика с утками.
Мельком оглядев похожее на санаторий место, усиливаю дар Видящей. Но в этот раз мир не окрашивается взрывами цвета и пульсирующих потоков. Практически единственные источники магии здесь – мы сами.
Фиолетовые нити от работниц завода тянутся на второй этаж здания.
– Кажется, он здесь.
Пушинка присоединяется к общему облегчённому выдоху. Я же медлю с наложением заглушающей печати: здесь так мало магии, что я могу рассматривать её без перенапряжения, а это тренировка.
– Почему здесь такой слабый магический фон? – поворачиваюсь к Арену, но его невозможно разглядеть за невероятной силы сиянием магии.
Золотой поток связывает его со мной, меня – с его родовым артефактом, с Элоранарром через метку на неприличном месте, с императором – через метку призыва на службу, с Пушинкой. Арена же с обоими братьями, отцом, мамой, дедушкой. Есть и другие связи – и у него, и у меня: с моей личной гвардией, с Эзалоном и Тарлоном, передавшим письмо с немыслимой просьбой нарисовать ещё эскизы и разработать пару особых коллекций. Словно мне делать больше нечего.
– В некоторых местах Эёрана магия уходит глубоко под землю, – объясняет Арен. – Учёные не знают, почему. Это одно из таких мест, отвергнутые живут здесь, чтобы избежать проблем с переизбытком магии. Стой здесь. Фергар, Геринх, Пушинка – охраняйте Леру.
– Ойни, – вздыхает Пушинка.
Окутанный алым Геринх и мерцающий голубым Фергар встают по бокам от меня.
Оставляя за собой золотые истаивающие сполохи, Арен в мгновение ока отворяет двери и исчезает в темноте здания.
Внимательно осматриваю строение и всё вокруг, но ничего подозрительного не видно. Сам воздух пропитан спокойствием, а ветер приносит блеянье местных овечек и сладкий аромат винограда.
Я не успеваю встревожиться и напридумывать хитроумных врагов, поджидающих Арена в засаде: почти сразу в сумраке высвечивается золотой ореол вокруг белого лица тщедушного трясущегося мужчины. Фиолетовые нити тянутся от него в разные стороны, но четыре из них – к клетке.
– Мистер Тордос, – произносит кто-то из его бывших работниц.
С его слипшихся влажных ресниц срываются слёзы.
– У них моя семья!!! – взывает Тордос и падает на колени, бьётся головой об пол. – Убейте, убейте меня! Я ничего не скажу!
Сердце заходится. Он вновь ударяется об пол, но Арен хватает мужчину за шиворот и легко поднимает. Кровь капает с разбитого лба Тордоса, и вопль снова нарушает благостный покой места:
– Ничего не скажу!
Прикрываю рот ладонью, чтобы не вскрикнуть.
– А это и не нужно, – совсем тихо произносит Фергар. – Тут будут работать менталисты.
– Мы не можем… мы должны спасти его семью, – я бросаюсь к Арену.
***
– Почему моя сокровищница?! – Элоранарр возмущённо раздувает ноздри и выпучивает глаза. – Почему именно мою сокровищницу превращают то в комнату совещаний, то в убежище?!
– Потому что ты её не используешь, – спокойно отвечает Арен, наблюдая, как мы с Никой застилаем раскладную койку мистеру Тордосу.
– Ни стыда у вас, ни совести! – фыркает Элоранарр и складывает руки на груди.
– Гы-гы. – В ответ на его грозный взор Пушинка прикрывается хвостом и кокетливо моргает.
Мистер Тордос бледной тенью подпирает стену и, кажется, боится даже моргать. Возможно, в такое полубезумное состояние его привело не только изучение Никой его памяти, но и страх перед драконами.
Оглядываюсь на драконищ: статные, суровые… вокруг Арена даже без использования дара Видящей ощущается кипение магии.
Мы заканчиваем с постелью, и Ника подходит к трясущемуся Тордосу, опускает ладони на его плечи. После усиленного использования дара я отдыхаю под печатью заглушения Видения и не могу с уверенностью сказать, использует она магию или просто внушает то, во что он никак не может поверить:
– Всё хорошо. Я изменила воспоминания ваших работниц, они думают, что вы разорвали контракт с ними раньше, чем вас нашли. Симбиот Валерии сделал вас невидимым, так что никто не знает, что вы попали сюда. Секретарь принца Элоранарра, по службе использующий абсолютный щит, будет приносить вам еду. Культ никогда не узнает, что вы здесь и дали против них показания.
– Я же сдал поставщиков, – Тордос судорожно вдыхает, стискивает кулаки. – Вы узнали их адреса, имена, все известные мне связи. Их убьют! Моих малышек убьют, как только ИСБ пойдёт по этим адресам!
Я шагаю к нему и останавливаюсь. Мучающий Тордоса страх мне понятен, я бы с ума сходила, окажись моя семья в плену Культа. Уверяю его:
– Мы всё организуем так, что вас не заподозрят.
– Это невозможно! – Тордос сползает по стене к ногам Ники. – Культ непобедим.
Похоже, магию она не использует. Тордос держался несколько часов, но теперь вновь рыдает. И Ника, уставшая после ментальных манипуляций, бессильно опускает руки.
– Оптимистично как, – тянет Элоранарр. – А уж как воодушевляет такая вера подданных в их правящих драконов. Пойду, что ли, напьюсь с Халэнном.
– Заведи себе других подданных, – советует Арен. – Новый Дрэнт ждёт тебя.
Скривившись, Элоранарр направляется к выходу:
– Заприте его и принесите мне ключи. Оставьте в зелёной гостиной. Или в голубой. В какой-нибудь.
Двери за собой он захлопывает так резко, что Тордос вздрагивает. Миг затишья сменяется рыданиями:
– Он меня съе-е-ест.
– Он доб-р-р-рый, – выдаёт Пушинка и делает несколько шагов к Тордосу.
Тот ползком добирается до койки и залезает под неё.
– Ника, – ошарашено смотрю на подругу. – Сделай что-нибудь, успокой его… как-нибудь.
– После взлома и проверки его памяти лучше не стоит, – Ника качает головой. – Может стать хуже. Лучше дать ему отдохнуть.
Оставлять несчастного в таком состоянии страшновато, но Ника в это разбирается лучше.
