От страха перехватывает дыхание: каким стал дедуля после возвращения воспоминаний об Эёране? Целители уверяли, что жизнь на земле он будет помнить, но вдруг нет?
Я почти заставляю себя посмотреть ему в глаза.
Они изменились. Нет в них больше поволоки мутной рассеянности, отстранённости, как это бывает у стариков. Его взгляд ясен и твёрд, полон силы, искрами мерцающей в светлых радужках.
– Леруся…
С души спадает невыносимая тяжесть.
– Деда. – Сдвинув телескоп, падаю ему на грудь, и скопившиеся эмоции последних дней прорываются слезами. – Деда, там Арен, Арен…
***
Не реветь! Главное сейчас не зареветь, а то опять перепугаю дедулю. Он и так переволновался, не хотел переходить в спальные покои и пытался заставить главного придворного целителя сначала осмотреть меня, а потом его. Не умеет дедуля женские слёзы пережидать.
Благо белокурый придворный целитель лорд Велларр привык иметь дело с драконами, и с дедулей справился в считанные мгновения.
– Учитывая возраст и пребывание в непризнанном мире, состояние здоровья просто отличное, – уверяет Велларр. Его мягко сияющая магия, отпустив дедулю, втекает обратно в пальцы, и он прячет их в широкие рукава туники. – И всё же я рекомендую покой и щадящий режим.
– Понятно-понятно, – кивает сидящий на кровати с балдахином дедуля – он, общаясь с докторами, всегда так делает.
Он такой же! Только помолодевший, бодрый. Мой! Не могу оторвать от него взгляд, а он внимательно смотрит на меня.
Тихие шаги Велларра и шелест шёлка прерываются, он открывает дверь, сверкнув подвеской с эмблемой целителей – драконом, оплетающим четырёхконечную звезду:
– Если что – зовите.
Едва створка закрывается, вновь бросаюсь к дедуле, прижимаюсь к его тёплому боку. Горячая рука накрывает меня, треплет волосы.
– Леруся…
Опять наворачиваются слёзы. Радость настолько опьяняет меня, что перекрывает даже прорывающуюся ярость Арена.
– Рассказывай, – просит дедушка. – Что за Арен? Почему ты из-за него плачешь?
– Сначала ты, – утираю слезу.
– А что рассказывать?
Пытаюсь приподняться, чтобы заглянуть ему в лицо и проверить, серьёзно ли он, но у него под боком слишком уютно, и я остаюсь полулежать на большой постели.
– Как что? Как ты оказался на Земле? – Поджимаю колени к груди, как делала в детстве, и закрываю глаза. Запах дедушки изменился, но это всё равно он. – У тебя ведь здесь семья и они нуждались в тебе.
– Ты знаешь, что с ними? – его голос подрагивает.
– Да.
Он молчит, я физически ощущаю, как в нём борются желание узнать об их судьбе и страх. Кашлянув, дедуля похлопывает меня по плечу и отвечает:
– Это было обычное исследование межмировых каналов, возникающих в момент схождения. Каналы считаются цельными, но, опираясь на некоторые данные, наша группа предположила, что они имеют ответвления, которые могут связывать их с неизвестными науке мирами. Мы с коллегами исследовали канал, скользнули по нему до самого конца, собирая данные о структуре. Мы должны были, едва окажемся в другом мире, тут же вернуться, но нас накрыло взрывом. Мы попали в самый центр сражения Мировой войны. Мои коллеги не успели среагировать, их амулеты были настроены на защиту от магии, поэтому взрыв стал для них фатальным. Меня спас Внимательный, – дедуля поглаживает мерцающий на подушке рядом телескоп. – Такой мощный выброс в непризнанном мире едва не погубил его, но Внимательный успел впасть в спячку.
Мне тоже хочется в знак благодарности погладить его призванный предмет, но не решаюсь: тот ведь живой и может такой фамильярности не оценить. Тем более во мне опять бурлит отражение боевого настроя Арена.
– Кристаллы с дополнительными зарядами магии погибли вместе с моим помощником. Внимательный спас только меня, но одежда сгорела. На поле боя я буквально остался голым. Следовало сразу попробовать переместиться, но я растерялся или это было следствием шока: я зачем-то стал искать одежду. Успел натянуть штаны мёртвого солдата, когда меня накрыло второй волной воздушных ударов. Осколок снаряда ударил в голову, и очнулся я уже в госпитале несколько недель спустя.
Дальнейшую историю я знаю, но дедулю не останавливаю.
– Я не помнил ничего. Медсестра, твоя бабушка Лиля, рассказала мне, что по документам моё имя – Максим Белкин. И когда меня привезли в госпиталь, я так крепко держал телескоп, что забрать его смогли только после операции. Меня практически списали со счетов, но телескоп она при переезде госпиталя захватила. Сказала, сердцем чувствовала – нужен он мне, скучать без него буду, когда на поправку пойду. Может, в ней тоже было немного магического дара – такое случается в непризнанных мирах. – Дедуля взъерошивает мои волосы. – Ну а там скоро и конец войны, безуспешные попытки разыскать семью Белкиных, вспомнить хоть что-то, кроме телескопа, который казался мне таким родным и важным. Попытки найти себя. – Он усмехается. – Теперь понимаю, почему я не мог вспомнить свою профессию и окружающий мир. Но я приживался, а потом была случайная встреча с Лилей, любовь, семья, сын, вдовство, внуки… Как быстро пролетело время. Так что там с моим родом? И как ты здесь обжилась?
– Ты был очень нужен семье, – неохотно начинаю я и рассказываю, как Флосы оказались на грани разорения. Только об Элиде умалчиваю: мне хватает тяжёлого вздоха дедули и напряжения, сковавшего его тело, от моих безжалостно честных слов. Надо его постепенно новостями шокировать. – И твоя жена… она жива.
– Ох, чувствую, ждёт меня знатная выволочка. Я был безрассуден, – грустно признаёт дедуля. – Но собирался вернуться и не ожидал, что всё выйдет так…
– Ты хотя бы вернулся.
– А ты? Сдаётся мне, мы сейчас во дворце не из-за моей дружбы с императором Видаром.
– Ну… – меня почему-то накрывает смущение. – Я избранная его внука – Арена.
– О… Это… весьма впечатляет. Избранная… Поздравляю, Аранские хороший род, сильный… – Он поглаживает меня по волосам. – Как тебе в семье драконов? И чем этот Арен чешуйчатый тебя до слёз довёл?
– Как дома, дедуль, – ковыряю сорочку на его коленке. – У драконов совсем как дома: всё за меня решают, даже не посоветовавшись.
– Это же драконы… Они так проявляют заботу. Да и ты привыкла, Лерусь.
– Деда! – Несмотря на возмущение, сил оторваться от него не хватает. – Ты же знаешь, как я это терпеть не могу. И какая это забота? Посмотри на родителей – стоило мне слово поперёк сказать, и вся их забота кончилась.
– Леруся-Леруся, – дедуля похлопывает меня по плечу. – Они, конечно, надеются, что ты не выдержишь и домой прибежишь, но как ты можешь сомневаться в своих родителях-параноиках?
– Пока я была на Земле, они даже не позвонили мне ни разу, не спросили, как я, жива ли! – горечь обиды из-за вплывших эмоций Арена почти превращается в гнев.
