Я же разворачиваю самолётик.
«Валерия, ты просила позаботиться о твоих подружках. За ними пришли. Вампиры. У них постановление на изъятие осуждённых, оно подписано императором. Никаких объяснений, но мне это не нравится, изъятых у них в клетке уже несколько, все перепуганы. Я пока сдерживаю этих ребят, не признаю знак императора, обвиняю их в подделке, но долго мы не протянем. Мы в Столице, салон на Огненной улице, дом 5.
Постарайся добраться до нас скорее, я правда не знаю, как долго сумею их защищать.
Виконт Тарлон».
Уже виконт… Слова послания огнём прожигают сознание, складываются в догадку.
Вампиры.
Изъятие осуждённых.
Приказ императора.
Жертвоприношение, о котором просили архивампиры! Восемь тысяч жертв…
– Мне нужно в Столицу, – резко поднимаюсь, и больше ни истомы, ни расслабленности, ни головокружения. Меня трясёт от гнева. – Арен, нам срочно надо в Столицу.
Он выхватывает письмо. Читая, бледнеет, поднимает на меня потемневший взгляд:
– Я не знал.
– Верю. – (От моей ярости письмо в его руках вспыхивает). – Донесёшь меня до границы оркских земель?
– Что случилось? – подходит Вейра.4f80b
Следом за ней как-то сразу подтягиваются остальные, смотрят перепугано, и в их глазах читается немой вопрос: началось? Безымянный ужас уже здесь?
– Элиду, Розалинду и Ларгетту хотят отдать вампирам, чтобы их принесли в жертву. Они сейчас в Столице, Тарлон пытается их защитить, но долго не продержится.
– Тарлону угрожают? – Вейра вскидывает тонкие брови и поправляет рыжую прядь.
Гремят оркские барабаны, надрываются трубы, но музыка не расслабляет разум, внутри меня вскипает злость, точно лава в готовом взорваться вулкане.
Перевожу взгляд на Элоранарра, тот поднимает руки:
– Я тут ни при чём, я культистами занимался и ещё кое-кем, к вампирам меня близко не подпускают.
– Арен, пожалуйста. – Не могу дышать, стоит только представить восемь тысяч существ, принесённых вампирам в жертву.
Арен прямо над столом обращается в золотого дракона, склоняется, приглашая сесть верхом.
– Нас возьмите! – просит Вильгетта, но подойти не пытается.
Я мигом запрыгиваю на холку Арена, он поднимается, хватает её в лапу, второй сгребает Бальтара и под визг Вильгетты взмывает в небо.
Практически сразу следом за нами срываются с земли три драконицы Элоранарра, расправившие разноцветные крылья. Украшения и золото одежд ярко вспыхивают на солнце, дрожат в потоках воздуха.
Элоранарр тоже оборачивается золотым бронированным драконом. Стремительный Эрршам, сверкнув перламутром чешуи, прихватывает Ингара. Элоранарр, поднявшись, ныряет вниз и… ухватывает за седло хорнорда. Бедная животина отзывается истошным рёвом и опорожняется на каменные дорожки. Элоранарр летит низко к земле, вовсю напрягая крылья. В брачных драконьих играх нигде нет пункта о подношении избранным пойманных зверей?
Обалдевшие орки, прекратив играть на инструментах и плясать, провожают нас молча, неподвижно и, кажется, с открытыми ртами. Высоко в небе серебром вспыхивают крылья Риэль. Похоже, у дракониц при становлении избранными шкура не перекрашивается под мужчину, остаётся их собственной.
***
Хорнорда Элоранарр отпускает где-то на полпути к стене, видимо клептоманская душа сообразил, что телепортировать зверя не сможет, и тот останется оркам.
Минут за двадцать мы долетаем до каменной границы, перемахиваем шипастую преграду и, взметнув пыль, опускаемся на землю. Элоранарр падает на бок, дышит хрипло. А нечего воровать тяжести, лучше бы перьями ограничивался.
Риэль приземляется рядом с ним, стремительно убирает узкие серебряные крылья. Элоранарр расслабленно улыбается.
– Вставай! – рявкаю на него. – Телепорт! Давайте же скорее!
Меня пробивает холодным потом при мысли, как долго летело ко мне зачарованное письмо. Может, там, в столице, всё уже кончено, и девушек увели…
Кряхтя и постанывая, Элоранарр поднимается. Ингар с тоской смотрит на покинутую землю, и ресницы у него мокрые, руки дрожат. Хорошо, что он с нами: там, где его полукровность – грех перед прогневавшейся богиней, с ним могли сделать что угодно.
Он неохотно встаёт с нами в круг, а Элоранарр норовит опереться на Риэль. Диора всерьёз вцепилась в Эрршама. Но мы всё же собираемся в кривой круг, хватаемся за руки.
– Огненная улица пять! – выкрикиваю я адрес.
Арен активирует телепорт, нас пожирает огненный вихрь, взвивает в самое небо, в холод и пустоту, прежде чем развернуться и с грозным рёвом проволочь до земли и вышвырнуть на мостовую. По инерции мы кубарем прокатываемся метра четыре и останавливаемся. Арен в порядке – чувствую это!
Под стоны, сопение остальных поднимаю голову: на мостовой дымятся куски камня, какие-то осколки, металл. Из-за земляной насыпи выглядывают гвардейцы. Посередине столичной улицы, с бумажкой в вытянутой руке и в обнимку с белым флагом, стоит голодный вампир. Его окружённые вздувшимися венами глаза изумлённо вытаращены на нас.
Бумажкой вампир машет в сторону небольшой крепости…
Вопрос: что делает крепость на улице с магазинами?
Эпилог
Мёртвые степи возле Пат Турина наполнены гулом и грохотом, завеса из пыли колышется, точно живая, закрывает собой приближающуюся армию с огромными обозами. В пыли мелькают флаги Нового Дрэнта, Аванта, Каргоры, Сагийского королевства, гномьи флаги с молотом и наковальней в круге венка из гаечных ключей.
Впереди громадной армии, тоже поднимая столбы пыли, несутся гонцы.
Для расположившихся у Пат Турина объединённых войск Эёрана это выглядит прибытием подмоги и долгожданного оружия гномов. Свободные от караульной службы воины поднимаются с мест у костров, покидают тренировочные площадки, чтобы первыми увидеть чудо чудное, диво дивное: запрещённое оружие. Даже обычно церемонные эльфы забираются на деревья, чтобы лучше видеть, а особо лихие подумывают расправить крылья грифонам.
А за пыльной пеленой…
Змеиная улыбка скользит по губам суккуба – демоницы, много лет изображавшей Заранею, супругу императора Карита. Её голова охвачена чёрной живой лентой, выпучившей на лбу воспалённый алый глаз.
Демоница едет верхом на порабощённом драконе. Его третий глаз пророс в голову, слившееся с драконом создание изменило его тело, усилив мышцы настолько, что они прорывают кожу. На разрывах уже образуются новые, не чешуйчатые наросты. Когти, зубы – всё увеличилось, окрепло, почернело. Хребет и хвост вспороты сочащимися ядом шипами. Таких драконов, побоявшихся сражаться, предавших своих, у неё две дюжины, и все они превращены в безвольных уродливых тварей.
