«Отец прав: Элору надо хорошенько измотаться физически, чтобы успокоиться и обдумать всё здраво. А Ника на холке вынудит его лететь с нами до конца, – Арен ни единым мускулом не выдаёт разговор со мной, ведь Элоранарр зло нас оглядывает. Да, его выгуливание – третья причина для полёта. – Даже Элор понимает, что ему сейчас лучше спустить пар в мирное русло, иначе простыми словами отец не заставил бы его полететь с нами, пришлось бы сначала покусать».
«Драконы», – мысленно вздыхаю я.
«Уж кто бы говорил», – Арен не выдерживает и улыбается.
У заметившего это Элоранарра искривляются губы, и он отворачивается, скользя взглядом по Нике. Раскидывает руки в стороны.
– Халэнн, ты летишь на мне, будешь бледную вампирятину держать, чтобы из-за радости от оказанной чести она не свалилась.
Риэль медленно поворачивает к нему голову:
– Я должен помочь Сирин собраться и сопроводить её до дома.
Арен, приподняв бровь, оглядывает Риэль с ног до головы и обратно, щурится.
Помрачневший император цедит:
– Сколько раз повторять: у Халэнна нет допуска к расследованиям! И что за детские выходки, Элор? Ты что, не можешь сам кого-то на себе донести?
– Я похож на ездового дракона? – шипит Элоранарр. – Да я никого в жизни своей на загривке не носил, вдруг эта вампирятина упадёт, как мы перед Санаду отчитываться будем?
Ника шепчет:
– Я не вампирятина.
– Хуже – ты женщи… – Элоранарр поджимает губы и, отвернувшись, выдыхает дым. – Я ничего не говорил!
Да-да, совсем ничего. У Риэль от удивления приподнимаются брови. Я отворачиваюсь, чтобы скрыть улыбку: Элоранарр остановился очень своевременно.
– Я высоты боюсь, – бормочет Ника, хотя раньше никогда на это не жаловалась.
– Вот видишь! – Элоранарр гневно указывает на неё. – Или предлагаешь мне седло на себя напялить?
Император так смотрит на него, словно обдумывает такой вариант.
«Арен, полетели уже, – нервно думаю я. – Пока мы собираемся, Вильгетту могут убить».
Кивнув, он склоняется передо мной и молниеносно обращается в дракона. Усиленная мускулатура изменила рельеф его кожи, а шипы… между шипов ехать удобнее, они формируют что-то вроде седла, и держаться за них удобнее, чем за чешуйки. Арен подставляет крыло и лапу, чтобы мне удобнее было взобраться на его холку.
– Халэнн летит со мной, – Элоранарр тоже обращается драконом и выпускает струю пестрящего искрами дыма. – Р-р-р!
– Я пешком дойду, – Ника разворачивается к дворцу.
– Я подержу тебя, – сухо обещает Риэль. – Всё будет в порядке.
По лапе и крылу я забираюсь в выемку между шипами и ухватываюсь за передний.
– Догоняй, братец, – рычит Арен и мощным взмахом крыльев поднимает такой ветер, что Ника, Риэль и император отшатываются.
Ещё один взмах – и мы уносимся в небо.
«Пушинка, точно не хочешь присоединиться?»
«Я ещё не восстановилась после свершений. Но если потребуюсь – зови».
«Отдыхай», – прижавшись к громадному шипу, я раскидываю руки… Ветер треплет волосы и борта приталенного жакета костюма для верховой езды. Полететь бы самой, но в человеческом виде Арен попросил этого не делать, потому что так я буду уязвима, а летать в драконьем облике не умею.
Но ведь можно закрыть глаза и мысленно разделить восторг полёта с Ареном… И ветер, и вспышки солнца среди облаков, и ощущение невероятной силы, и ветер в крыльях… Мне хорошо, несмотря на печальный повод.
Оглядываюсь: среди облаков вспыхивают золотые чешуйки Элоранарра. Он сильно отстаёт. Похоже, долго возился, усаживая на себя Нику и Риэль.
Но он приближается, и меня захватывает азарт.
«Быстрее, Арен!» – требую я, сливаясь с воздухом, наполняя им перепончатые крылья Арена, точно паруса.
Сипло засмеявшись, Арен лишь чуть прибавляет скорость. Дистанция увеличивается, и я тоже смеюсь, но Арен замедляет ход: «Подумай о Нике, вряд ли ей понравится такая гонка».
О да, Ника…
Я крепче обнимаю шип на спине Арена и жду, когда он пролетит до места первой запланированной обстановки.
План, кроме той части, что касается отвлечения Элоранарра от мыслей об избранной, мне нравится: мы находим место, где прячут Вильгетту, Арен связывается с отцом, тот отправляет на место Дариона и офицеров из ИСБ. Мы всех побеждаем, Вильгетту спасаем… хороший такой план, оптимистичный.
***
До места остановки и сверки направления мы летим дольше, чем в тот раз, когда искали Тордоса. В конце концов, Арен, кажется, сбавляет скорость, чтобы поравняться с Элоранарром. Ника обнимает его шею, уткнувшись в чешуйчатый загривок лицом, а придерживающая её Риэль лишь чуть наклоняется вперёд. Но ей и не страшно: если свалится – телепортируется или расправит собственные крылья.
Золото вспыхивает в лучах солнца, юркие тени драконов скользят по полям, рекам и городам. Арен и Элоранарр время от времени переглядываются, чуть резвее работают крыльями, вырываясь вперёд, и вновь переходят на спокойный полёт. И снова состязаются в скорости.
А я, наоборот, всё больше тревожусь за Вильгетту, да и за Нику тоже: она же не шевелится и будто не дышит…
Чуть не долетев до медно сверкающей реки, Арен и Элоранарр, наконец, начинают снижение над полями в россыпи белых и жёлтых цветов. Сладко-травяной аромат волной поднимается с земли, и оба дракона приземляются, взрыв когтями землю и подняв крыльями потоки ветра с жёлтыми и белыми искорками лепестков.
Эти маленькие трепещущее лепестки ещё кружат в воздухе, когда с ураганом зелёной магии между гигантскими драконами появляется Дарион. Он свободной рукой прикрывается от солнца, бьющего ему в лицо как раз между драконьих морд. В другой его руке – сложенный лист бумаги с водяными знаками.
– Появилась новая информация о Вильгетте.
Арен медленно обращается в человека, и прежде, чем я окончательно соскальзываю с его плеч, успевает поцеловать моё запястье.
Риэль, поднявшись на спине Элоранарра, подхватывает намного более крупную, чем она, Нику под мышку и спрыгивает в шелестящую траву.
– Скажите, что мы никуда больше не полетим, а? – Ника умоляюще смотрит на меня, и я бросаюсь к ней, обнимаю за плечи, но обещания дать не могу.
Превратившись в человека, Элоранарр потягивается:
– Давай, рассказывай, не томи.
Хотя я тоже очень хочу услышать известие о Вильгетте, краем сознания отмечаю, что после полёта Элоранарр выглядит намного спокойнее и добродушнее. А ведь он до отбора был заперт в человеческом теле, возможно, это не лучшим образом сказывалось на его психике.
Дарион расправляет лист с водяными знаками, и оказывается, что в него вложен ещё один.
