– Но когда он брал займы на своё имя, он был в здравом уме и твёрдой памяти. И не надо говорить, что он не виноват! Он поступил так, а не иначе. И прекрасно знал, что путешествия в непризнанные миры опасны, что оттуда можно не вернуться, знал, что его жена ничего не смыслит в делах, и ей не к кому обратиться за помощью, потому что следующему по старшинству мужчине рода всего семь, но это его не остановило.
В этом Вольдемир прав, я опускаю взгляд.
– Я собирался вернуться, – как-то жалобно уверяет дедушка. – У нас был достаточный запас магических кристаллов, мы собирались скользнуть назад сразу же, я и подумать не мог, что задержусь хотя бы на неделю. Я не собирался вас бросать.
– Ты всегда нас бросал! Ради съездов учёных, ради исследования Пат Турина, ради общения с очередным каким-то изобретателем, из-за съезда глав патентного бюро. Что угодно, кроме прямой обязанности – управлять делами семьи. А теперь возвращаешься, когда ты нам уже не нужен…
– Вольдемир! – топает Сильвана, но его это не останавливает:
– …и надеешься на тёплый приём.
Дедушка мертвенно бледен, губа у него подрагивает, и Сильвана осторожно дёргает его за рукав.
– Нравится вам или нет, Вольдемир, – почти рычу я, – но он ваш отец. Да, он допустил ошибку, но это не отменяет того, что он ваш отец. Да и вы сами, знаете ли, тоже отец не очень, раз из-за ваших непомерных амбиций ваша дочь пошла на преступление.
– Я её об этом не просил! И если бы Элида спросила моего совета, я бы лично запер её в подвале, пока вся дурь не выветрится.
Копия, просто темноволосая копия моего отца! Только он аттестат с паспортом в сейфе спрятал, если бы не дедуля, не видать бы мне побега, как своих ушей.
– Хватит! – Мелада указывает на Вольдемира. – Из-за этой твоей строгости и бескомпромиссности Элида дошла до крайности. Не надо было говорить, что вся семья надеется на неё!
Мелада вновь закрывает лицо руками и качает головой.
– Нельзя такое взваливать на детей, – глухо повторяю я.
– Давайте, – Сильвана взмахивает морщинистыми руками, – давайте признаем, что все мы были немного не правы, и…
– Я не делал ничего предосудительного! – Вольдемир складывает руки на груди. – Не знаю как там в других мирах, а в наших каждый член рода ответственен за его благополучие. Каждый должен делать всё для блага семьи.
– Элида ваша семья, – напоминаю я, – почему ради её блага вы не подумали о последствиях?
Вольдемир обжигает меня гневным взглядом, но возразить не осмеливается и разворачивается дедушке.
– А ты почему молчишь? Что, скажешь, что я недостаточно хорошо заботился о семье? Тебе предоставить финансовые документы или ты так, мимоходом решил заглянуть перед очередной исследовательской поездкой? Или вовсе заглядывать не собирался? Конечно же, во дворце сытнее и проблем меньше.
– Ты давно глава рода, – почти шепчет бледный дедуля. – Я не собираюсь отнимать у тебя право управления. Если, конечно, ты сам этого не хочешь.
– Довериться абсолютно безответственному человеку? Нет, конечно, не хочу, нам одного раза хватило.
– Хватит на него нападать! – подойдя к дедуле, беру его сухую, подрагивающую руку. – Он поступил глупо и самонадеянно, но не со зла, и сполна расплатился за это.
Вольдемир фыркает:
– Судя по здоровому внешнему виду и прижитой на стороне внучке, он там не слишком уж расплачивался, скорее просто жил.
Так… а ведь если посмотреть с точки зрения местных законов, получается, мой отец – незаконнорожденный.
«Арен, – вздыхаю. – Сильно плохо то, что я незаконнорожденная?»
«Не имеет ровно никакого значения, у нас, правящих, иные взгляды на жизнь. И это Флосам надо бороться за то, чтобы ты признала родство с ними, а не наоборот».
Окинув нас всех шальным взглядом, Мелада издаёт сдавленный полувздох-полустон и, впившись в меня диким взглядом, подходит ближе, падает на колени, склоняя голову:
– Пожалуйста, смягчи наказание Элиды. Она хорошая девочка, всегда была доброй, я не знаю, как, почему так получилось, но уверена, она раскаялась.
По поведению Элиды перед судом мне так не казалось. Но это было до того, как она прочувствовала на себе весь ужас изменения судьбы и неволи.
– Элиде смягчили наказание, – ледяным тоном напоминает Арен.
Очень хочется поднять Меладу с колен и отойти. Не нравится мне, что начали так униженно обращаются с просьбами, непривычно.
– Очень прошу, – Мелада обхватывает мои ноги. – Умоляю. Дайте хотя бы возможность повидаться с ней последний раз, хоть письмо написать… Что-нибудь…
– Мелада, прекрати! – Вольдемир хмуро надвигается на нас и останавливается.
Я жалобно смотрю на оскалившегося Арена.
Что делать?
На дедушку смотрю, бессильно оглядывающегося то на жену, то на сына. Сильвана тоже смотрит на меня с надеждой. Она не просит словами, но взглядом поддерживает мольбу Мелады.
– С Элидой всё в порядке, – наконец произношу я. – У неё будет несложная, приятная работа под началом очень порядочного человека, который ни её, ни остальных девушек не обидит.
Очень надеюсь, Тарлон не подведёт.
– Пожалуйста, дайте нам встретиться, – рыдает Мелада.
Вольдемир бочком подходит к ней и отдирает её от моих ног. Я поспешно отступаю к Арену, и он за руку тянет вниз, пока я не оказываюсь у него на коленях. Неловко так сидеть при всех, но зато теперь меня точно никто хватать не будет.
– Сильвана, Вольдемир, – дедуля разводит руками. – Простите, что всё так получилось. Я и подумать не мог, что застряну в другом мире так надолго. Но всё уже получилось так, как получилось, и нам остаётся только принять это. Тем более, я не пытаюсь ни у кого ничего отнять или оспорить. Я даже не настаиваю на возвращении домой и пойму, если вы не захотите видеть меня там. Но совсем исчезать из вашей жизни… я не хочу.
– Ты уже исчез, – огрызается Вольдемир, с силой прижимая к себе плачущую Меладу. – И да, я не желаю видеть тебя в своём доме.
– Вольдемир! – Сильвана отмахивается. – Прекрати! Марджемир – твой отец, мой муж и Флос. И он имеет полное право вернуться домой.
Закатив глаза, Вольдемир вновь зло смотрит на дедушку.
«Лера, ничего не говори, – Арен поглаживает меня по сцепленным до онемения пальцам. Предупреждение своевременное: я как раз хотела сказать, что всегда рада принять здесь дедулю. – Не мешай им. Это их боль, их проблема, и решить её они могут лишь между собой».
«Но так хочется поддержать дедулю, – я не могу без боли смотреть на его дрожащие руки. – Я нужна ему».
«Марджемир понимает, что ты на его стороне. Он знает, что отсюда его не выгонят. Как знает это и Вольдемир. Позволь им разобраться со своими чувствами».
