– С удовольствием.
Я помню первое знакомство с оранжереей Арена, и как он с гордостью показывал цветы, рассказывал, откуда они. Теперь часть прекрасных нежных растений закрыта плёнкой, магией погружена в сон на неизвестно какое время… точно сотни спящих красавиц, они будут ждать принца, чтобы он вдохнул в них жизнь.
Големы на гусеницах продолжают свою немного жуткую, но необходимую работу. Вблизи слышно слабое механическое пощёлкивание механизмов, их глаза горят, как и у големов Пат Турина. Шелестит под нашими ногами гравий…
Жёлтые, алые, розовые, голубые, оранжевые, пурпурные, белые, фиолетовые, зелёные, смешивающие в себе несколько цветов – растения прекрасны. Вид некоторых отзывается в сердце Арена грустью, другие порождают воспоминания о чём-то забавном, есть те, что пробуждают гордость. Вопросов «почему?» не задаю – просто чувствую вместе с ним, любуюсь его сокровищами так, будто они и мои тоже. Переживаю так, словно это я прощаюсь с чем-то дорогим сердцу.
Эти маленькие жёлтые соцветия, будто звёздочки раскинувшиеся над пятнистыми листьями… те голубые колокольчики с закрученными спиралями пестиками… цветы-бабочки… огромные, похожие на пионы цветы, усыпающие куст так, что листьев не видно… цветок-хищник… расползшиеся по земле каменные мхи с кристаллическими бисеринками бутонов… фосфоресцирующие цветы… аквариумы с подводными растениями…
Мы идём по спирали, постепенно приближаясь к увитой плющом беседке в центре, к сердцу сокровищницы, и каждый шаг даётся Арену всё труднее, хотя он понимает необходимость происходящего, знает, что так его цветы будут в большей безопасности. А я не такая железная, у меня от прощания будто сердце разрывает, настолько всё кажется безнадёжным. Словно мы на похоронах – похоронах целого мира, и эти цветы – подношение на его могилу.
– Арен, ты отправил послание тому таинственному архивампиру?
– Да, сразу после собрания, – он кончиками пальцев проводит по длинным листьям цветка с крупными золотистыми бутонами. – Эти Рассветные звёзды должны были распуститься через три дня, я хотел показать их тебе…
– Покажешь, когда победим Безымянный ужас, – натянуто улыбаюсь.
– Лера, я чувствую твои эмоции. Знаю, что тебе тоже страшно.
– Страх – это естественная реакция, – отвечаю словами своего тренера. – Страх помогает действовать более продуманно и отступать в безнадёжных ситуациях.
– Ты моё главное сокровище, – Арен обнимает меня, гладит волосы. – Главное – уберечь тебя, а цветы… цветы можно вырастить и новые.
Но всё равно его сердце колет от этих слов. Коллекция ему тоже дорога, дракон ведь.
Мы спускаемся по гравию к центру. Под сенью беседки пол затянут густой низкой травой. В полутораметровом кристалле-колбе будто заключено несколько языков пламени – так похож на них срезанный цветок, когда-то подаренный Арену мамой в день её исчезновения.
– Я… а ведь я не видела в саду таких цветов.
– Их выращивала только мама, это была одна из её личных клумб для успокоения и медитации. Она как бы… училась мягкости.
Сложно представить Ланабет за таким занятием. И, похоже, оно не слишком помогло её смягчить.
– После того, как мама пропала, отец занимался поисками и никому из слуг не поручил эти клумбы, а я рвался из дворца, поэтому меня запирали, и цветы со временем завяли. Когда мы опомнились, спасать их было поздно, и отец не стал сажать новые. Сказал, мама сама их восстановит.
Опять холодок тоски трогает сердце: как же Ланабет посадит цветы и зачем, если она их не видит?
Арен вздыхает:
– Ладно, не будем сейчас об этом, надо собираться. Сердце коллекции я здесь не оставлю, нам надо успеть перенести его в малую цитадель.
Присев возле колбы-кристалла, Арен накладывает ладони на его основание. Золотые магические печати вспыхивают внизу, над ними вспыхивают следующие и следующие, выстраиваются в линии, постепенно пробираясь к верхушке. Смыкаются там.
Щёлк.
Арен отступает. В полуметре вокруг капсулы загорается золотой восьмигранник. Поднимается, замыкая её в решётчатый короб с большим пространством над верхушкой. Капсула поднимается выше, отрывается от земли, обнажив спрятанный в основании прибор с кристаллами.
Прозрачные грани внешней защиты темнеют до угольно-чёрного, превращаются то ли в металл, то ли в сплав наподобие пластика. Золотые магические знаки загораются в основании и возле верхушки.
Арен выставляет вперёд ладонь и, не касаясь короба, проводит рукой в сторону. Вся огромная конструкция отплывает по воздуху ближе ко мне. В душе Арена вместо тоски вдруг вспыхивает щемящее, нежное чувство, и я удивлённо слежу за ним: сидя ко мне почти спиной, он что-то вынимает из выемки под кристаллом. Что-то очень ценное. Но ведь сердце коллекции Арена – цветок Ланабет, что ещё может храниться так же трепетно?
Глава 29
– Арен, что у тебя там? – обойдя короб с сердцем сокровищницы, наступаю на Арена.
Он оборачивается, не спеша показывать то, что достал из выемки. Но я же чувствую, что он держит что-то важное…
От любопытства уже свербит.
– Да что там такое? – ухватив Арена за плечо, перегибаюсь через него…
В руке у него алый шитый золотом платок. Тонкий ажур кружева едва заметен в полумраке. Кажется, раньше на Земле платки дарили девушки в знак своей благосклонности. В крови вскипает пламя, голос меняется на рык:
– Чьё это?
– Моё, – коварно улыбается Арен.
Зарычав, выхватываю платок. Нюхаю: пахнет сандалом и мёдом. Но это сейчас. И веселье Арена мне совсем не нравится.
– Кто тебе его подарил? – внутри пылает так, что прорастают когти, я эту тряпочку вмиг порву!
– Никто не дарил, взял в гардеробной, как и многие вещи.
– Почему он тебе так дорог? Не увиливай, а то спалю его!
Арен улыбается во все зубы, глаза весёлые-весёлые. У меня от гнева распахиваются крылья. Вот теперь понимаю, почему драконы такие буйные: внутри горит от эмоций, и если сначала они были слабыми, то пламя их усиливает, превращает в пожар, выжигающий всё разумное.
– Лера, разве ты не помнишь? Это платок, которым я вытер твою слюнку при первой нашей встрече.
Ох ведь, да… Лицо и уши заливает жаром, хочется спрятать их в ладони, да хоть в этот платок. Моё появление здесь, инициация на кристалле академии, полуобморок и Арен со своим властным драконьим шагом. Моё позорное бессилие и замечание, что я пускаю слюни на наследника. Щёки пылают. Впиваюсь взглядом в алую с золотым шитьём ткань… Сердце замирает. И стыдно, и…
– Арен, и ты хранил его с тех пор?
– Да… Сначала просто держал при себе, потом, когда заклинание порядка чуть не утащило его, спрятал здесь.
Платочек и мои пальцы расплываются из-за навернувшихся слёз.
