Учитывая просьбу, я и сама не решусь больше что-то просить.
«Слушай, – покашливает Пронзающий. – Такими долговыми обязательствами не разбрасываются».
Сцепляю пальцы и отвечаю чётко, без малейших сомнений:
– Приютите в эльфийских лесах новообращённых и слабых вампиров.
Возмущённо шелестит дуб. Зрачки Беариона расширяются, он бледнеет, оглядывается на остальных эльфов.
За стеной бьются о камни волны. И их рокот, и шелест, и ровное сияние солнца должны навевать расслабленность, но в воздухе нарастает ощущение приближающегося взрыва, давление усиливается, и кажется, сами светлые камни не выдержат, пойдут трещинами.
– Поймите, – я поднимаюсь, заглядывая в лицо Беариону. Гнев Арена и его желание отодвинуть эльфа от меня ударяет по нервам, но я предупреждающе вскидываю ладонь. Шепчу, но не сбивчиво, а твёрдо. – Старшие вампиры решили уничтожить их в случае нехватки магии. Они их просто убьют – таких же вампиров, как Ника, тех, кто никогда не причинял эльфам вреда. В ваших силах спасти невинных.
– Но это вампиры, они…
– Вы должны за спасение дочери, – чеканно напоминаю я.
Ноздри Беариона раздуваются, подбородок выпячивается вперёд. Мне хочется рычать: говорил же, что не забудет помощи, сам себя обязанным назвал, а сейчас что?
«Додавливай его, – со странной интонацией советует Арен. – Кровное обязательство настолько священно, что даже его эльфы поймут такую причину пустить вампиров в живительные леса».
– Или для вас кровный долг – пустой звук? – не умею я додавливать, не привыкла.
Как это делается? Так, такими словами? Хочется оглянуться на Арена, но я продолжаю смотреть в потемневшие глаза Беариона. Мурашки бегут по спине, вдоль позвоночника проступают чешуйки.
– Я жду, – какие знакомые интонации в моём голосе: так говорил Арен, так говорил император.
Так драконы требуют ответа.
А ведь я после случая с нарядившимися детьми в лагере боялась вампиров, фильмы о них смотреть не могла, даже книги читать, хотя понимала, что они выдумка, а теперь прошу спасти самых настоящих вампиров. Сказал бы мне это кто раньше, не поверила бы.
Беарион чуть приподнимает подбородок, но взгляд у него не надменный, скорее в нём чувствуется надежда на то, что я отступлюсь.
Не отступлюсь, пусть не надеется. От его молчания у меня в груди пламя разгорается, усиливая уверенность в правильности того, что делаю.
«Ткни его Рассекающей, чтобы думал быстрее», – коварно шепчет Пронзающий.
Шелестят неторопливо листья дуба.
Так и не дождавшись послабления, Беарион опускает усталый взгляд на плиты между нами. Уголки его губ нервно вздрагивают.
– Хорошо, – неохотно соглашается он, – я приму вампиров в свои северо-западные леса. Это мой кровный долг. Но остальных принуждать помочь проклятым смертью не буду. Каждый из нас управляет своей землёй на своё усмотрение.
– Благодарю за помощь. – Я чуть улыбаюсь, чтобы смягчить впечатление: ссориться с ним совсем не хочется. – Как ваша дочь? Оправилась?
– Да, – на этот раз Беарион тоже улыбается, хотя в его глазах по-прежнему таится недовольство. – Она просила передать вам благодарность и надеется на встречу в более благоприятных обстоятельствах.
– Более благоприятные обстоятельства нам всем сейчас нужны, – замечаю я.
Кивнув, Беарион указывает на переговаривающихся у колодца собратьев.
– Позвольте покинуть вас, мне надо подготовить почву для сообщения.
– Да, конечно, – киваю я.
«Лера, в следующий раз на церемониальные встречи меня не бери», – просит Пронзающий.
«Если не нравится, – Рассекающая опять покручивается в ножнах, – можешь не слушать».
Вздохнувший Беарион направляется к своим, а дуб семенит за ним, как верная собачонка.
Арен смотрит на меня внимательно.
– Что? – чуть склоняю голову набок. – Что-то не так?
– Теперь твои требования звучат внушительно.
– Что?
– Раньше, когда мы только познакомились, и ты… – Арен неопределённо покачивает рукой, – стояла на своём, это было забавно, иногда раздражающе, но в целом…
Выглядела, как моська, лающая на слона? Вряд ли он поймёт такую аналогию, но наверняка подразумевает что-то подобное.
– В целом, чтобы слушать тебя, приходилось делать усилие: что может понимать в больших делах простой человек?
– А теперь я и рыкнуть могу, и укусить, – замечаю насмешливо. – И хвостом прихлопнуть.
– Хвостом вряд ли получится, ты им плохо управляешь пока, но в перспективе…
Ага, порка драконьим хвостом у нас в перспективе.
Подступив вплотную, Арен проглаживает пальцем по моей переносице:
– Не хмурься. Когда-нибудь поймёшь такие чувства. А сейчас я рад, что ты можешь постоять за себя, – он улыбается, – хотя предпочёл бы, чтобы ты была подальше от всех этих сложных и опасных дел, моё солнышко, мой цветочек…
«На свидание его пригласи, – советует Пронзающий, – а то драконище зачах и требует внимания».
Не столько внимания, сколько поцелуя – всем телом чувствую, до горячих мурашек.
– Драконица моя, – шепчет Арен, склоняясь ниже, его дыхание касается моих губ…
«Вынесите меня отсюда», – хрипло вздыхает маленький пистолет.
– Прибыли! – гаркает кто-то в стороне. – Архивампиры!
Арен застывает, раздувая ноздри:
– Не вовремя они.
Пожимаю плечами: так-то мы их ждали. Приподнявшись на цыпочки, чмокаю Арена в нос и выскальзываю из его рук.
Может антиполётные заклинания и стоят над резиденцией, но архивампиры на них плевали с высоты своего полёта: шесть окутанных трепещущими плащами фигур пересекают колыхнувшуюся границу щита над стенами и медленно приземляются возле лестницы в замок.
На солнце сверкают серьги, цепочки, ожерелья, браслеты, булавки, пояса, ножны, короны с магическими кристаллами. Вампиры основательно обвешаны источниками магического питания. А у шестого – высокого мужчины с гривой золотисто-жёлтых волос, облачённого в расшитый цветочным орнаментом камзол – на руках мерцают кандалы со свисающими до земли цепями.
– Это… – тихо произношу я.
– Вааразариз, – подтверждает мои подозрения Арен. – Старейший архивампир.
– Но почему в кандалах?
– Он сильнее всех чувствует голод, наверное, чтобы сдержать его в случае чего, – Арен выступает вперёд так, чтобы прикрыть меня плечом. – Или опасаются побега. Не знаю, зачем он им нужен, но вряд ли они его так рьяно искали только ради возможности выставить на поле боя.
