Над замком разворачивается плотный купол из голубых шестиугольников. В каждом из них будто вплавлено изображение львоподобного зверя с букетом цветов.
Санаду оглядывается. Его бледное лицо испещрено вздувшимися венами, глаза алые. Нам он едва заметно улыбается, а при виде потянувшихся к входу дубов и эльфов качает головой.
В чём-то я его понимаю: сопровождение из дубов впечатляет, и степенность эльфов, их сверкающие драгоценностями плащи, латы их рыцарей – всё это слишком красочное, слишком помпезное для такого серьёзного момента. Впрочем, я, миловавшаяся с Ареном, не лучше.
Вампиры исчезают в коридорах замка, мы с Ареном тоже поднимаемся и заходим в просторный светлый холл, украшенный жёлтыми и оранжевыми цветами, а эльфы в сопровождении деревьев вышагивают к лестнице.
Арен останавливается возле жёлтого букета. Эльфы всё ещё идут к крыльцу.
– Эти цветы так напитываются природной магией Белой скалы, – Арен нежно касается жёлтых лепестков, – что после срезания не увядают несколько месяцев. Это одно из достояний Анларии, их вывозят во все страны Эёрана и, как дары, в иные миры.
Тряхнув головой, Арен переплетает свои пальцы с моими и ведёт дальше по холлу. Один из караулящих на поворотах стражников (на груди у него герб с подобием льва, сжимающего в лапе цветы) указывает дальше по коридору:
– Зал для совещания там, ваше высочество.
Над ступенями крыльца показываются кроны дубов, макушки эльфов. Неспешный народ.
«А они собираются приходить? – интересуется Пронзающий. – А то такое чувство, что ребята решили явиться к самому концу совещания».
Возможно, он прав, и эльфы таким образом просто пытаются сократить время общения с архивампирами.
Переглянувшись, мы с Ареном устремляемся по широкой ковровой дорожке в сторону зала совещаний. С каждым шагом воздух будто сгущается. Голоса доносятся из открытых дверей, но глухо, будто чем-то искажённые. Едва переступаем порог просторного зала с высокими стрельчатыми окнами, отчётливо начинает звучать резкий голос светловолосого главы эсганского кантона:
– Да, вы не ослышались, мы будем участвовать в битве, если вы предоставите нам восемь тысяч жертв. Не старых. Не смертельно больных.
У меня перехватывает дыхание: сколько-сколько?
Архивампиры стоят полукругом, напротив них, спиной к витражным окнам, император с Ланабет (та упирает лук в пол перед собой, сжимает его крепко) и Линарэном, король Озарана, Шарль, трое статных мужчин с проступившими на скулах чешуйками. В стороне чёрными тенями застыли два представителя Пат Турина.
В зале нет ничего, хотя по более светлым пятнам на стенах понятно, что недавно тут висели картины, стояли шкафы. Похоже, Шарль очень ответственно отнёсся к обеспечению безопасности: здесь просто негде спрятать оружие, бомбу, вестника. Просматриваю зал зрением Видящей: всё покрыто шестигранным полотном щита, таким же, каким отрезан от врагов весь замок – как я понимаю, тот самый родовой щит, который быстро снять может лишь Шарль. Участники совещания плотно окутаны магией, не разобрать, что под ней, и я опять накладываю ограничивающую печать. Теперь, когда убедилась в безопасности, можно спорить.
– Восемь. Тысяч. Жертв, – медленно повторяет король Озарана. Его глаза вспыхивают голубоватыми ледяными отсветами. – Это слишком много, даже если вы решите накачать энергией всех вампиров. Нецелесообразные траты, ваши младшие как боевые единицы не стоят таких затрат.
– Это не для еды, – презрительно возражает Изрель и качает головой, магические кристаллы в её причёске и серьгах недовольно помигивают. – Это для ритуала, после которого мы на несколько часов станем на порядок сильнее. Сильнее, чем после поглощения жизни. Но жертв нужно много.
– Поподробнее, – Линарэн вытаскивает блокнот. – Можете точнее сказать, насколько усилитесь, какие свойства приобретёте, к каким последствиям…
Прежде, чем я успеваю воскликнуть, что восемь тысяч жертв – это немыслимая цена за усиление, император вскидывает руку, обрывая его на полуслове.
– Вы требуете невозможного. Тысячу-другую смертников мы могли бы вам предоставить, но восемь тысяч…
– Даже тысяча – много, – чеканю я.
Ланабет чуть склоняет голову. Арен, крепче сжав мою руку, под пристальным взглядом озаранского короля, Санаду и Вааразариза тянет меня к остальным драконам. У самого старого архивампира в петлице желтеет цветок, явно стащенный из вазы в коридоре. Санаду склоняет голову, всем своим видом показывая, что ему происходящее не нравится. Но, похоже, в этот раз он опять в меньшинстве.
Глава эсганского кантона продолжает резать слух своим голосом:
– Восемь тысяч жертв, и вы получите шесть воинов, по силе соизмеримых с драконами с денеями…
У драконов широко распахиваются глаза, а Линарэн аж подпрыгивает и шумно дышит:
– Как? Как такое возможно?
– …и несколько сотен воинов, по силе соизмеримых с драконами. В обмен мы просим восемь тысяч жалких смертных: убийц, заговорщиков, сумасшедших. Всякую шваль, приговорённую судом к смерти, оскорбляющую своим существованием сам Эёран. Ничтожества в обмен на спасение миллионов более достойных жизней.
Он почти выплёвывает слова, кривя губы, сверкая белоснежными клыками, жадно взирая на нас, на наши шеи. Мы с Ареном останавливаемся возле Ланабет.
И опять император опережает мои возмущения, спрашивает:
– Если вам нужно всего восемь тысяч жизней никчёмных смертных, чтобы победить драконов, почему вы не воспользовались этим раньше? Почему не завоевали Эёран, не стёрли с лица нашего мира изгнавших вас с магических земель эльфов?
Блондина аж перекашивает, он оскаливает клыки, вены вокруг алых глаз пульсирует:
– Потому что мы не хотим вас уничтожать, глупые ящерицы.
Один из незнакомых драконов закашливается от возмущения.
– Келтар! – Изрель дёргает главу эсганского кантона за рукав. – Сейчас не время для оскорблений.
Санаду отступает от них подальше, Вааразариз тоже.
Представители Пат Турина резко дёргаются. В теле одного что-то громко бахает. Меня будто ударяет в живот. Витражи отзываются дребезжанием. Голем сломался? Хруст доносится и со стороны вампиров. Арен затаскивает меня себе за спину. Что-то звенит. Что-то грузно падает.
Оба представителя Пат Турина, скрипнув, обваливаются безвольными марионетками.
Алая-алая кровь разливается по светлому полу от ног озаранского короля. Испуганно его оглядываю, но он цел, хоть и бледен. Рядом с ним лежит Шарль. С перерезанным горлом. Кровь растекается, покрывает невесть откуда взявшиеся осколки. Слишком яркая, неестественная.
– Лера, доставай оружие, – Арен вытаскивает двуручник.
И только подняв взгляд, понимаю, что его испугало: магические кристаллы, которыми увешаны питавшиеся от них голодные архивампиры, расколоты, и осыпаются из их украшений. Кожа архивампиров сереет, ярче проступают вены на их лицах и руках, отрастают когти и клыки.
