Опять он по Элоранарру прокатывается, это личное? Поливания водой простить не может?
– Высокое происхождение, – холодно произносит Арен, – гарантирует магическую силу, образованность и более широкий кругозор.
– Вы, с кругозором и силой, всего лишь политики или солдафоны, независимо от звания, – фырчит Повелитель, – а демонов с молодых ногтей учат вас вокруг пальца обводить, планировать, анализировать. Управляющие Культом всё о вас знают, все боевые характеристики, привычки, слабые и сильные места, разбирают проведённые вами операции. Вы все для них – открытые книги, все, кто занимает ключевые посты. Тот же Шарль с его манерой по любому поводу ставить родовой щит и замыкать его на Белую скалу. Это же гордость семьи, он не мог его не использовать. Так же как архивампиры не стали бы брать более плотные кристаллы, отложенные на самые тяжёлые времена, и должны были использовать самые простые, легко заряжающие и столь же легко разрушающиеся, ведь импульсные мины запрещены.
Так у архивампиров есть запасы более плотных кристаллов вроде тех, что в моём браслете?
– Хороший подход, – Линарэн поправляет гогглы. – Судя по эффективности действий Культа, это может быть правдой. Так же этот подход подразумевает хорошую организацию, а в хорошей организации такую информацию о кадрах посторонние не получают.
Повелитель прижимает уши.
– Эзалон, – продолжает Линарэн, – относится к высшим демонам, но он ничего не знает об управляющих Культом и их подготовке в Нараке.
Мы втроём внимательно смотрим на Повелителя. Вздохнув, он склоняет голову и ковыряет когтем каменную плиту.
– У меня там родственник работает. Так что я знаю, как агентов муштруют. – Повелитель вскидывает голову. – Вам такое и не снилось!
– Предположим, это правда, – неохотно произносит Арен. – И ты просто невинная жертва обстоятельств, а не один из агентов. У нас по-прежнему остаются вопросы: на чьей ты стороне и почему? Почему Культ послал в Академию именно тебя? Наверняка там есть другие агенты, не находящиеся в общемировом розыске, а потому свободные в действиях.
– Они знали, что я могу проникнуть в Академию незамеченным, агенты там есть, – кивает Повелитель. – Не знаю, кто, но за мной должны были следить, чтобы в случае провала доделать работу. К счастью, этот мальчишка, Этьен, увязался за мной, и рядом со стражей на него напасть не посмели. Послали меня, чтобы проверить мою верность. Общемировой розыск, знаете ли, не показатель вашей ко мне неприязни, в него можно и по договорённости объявить. А лояльность… Драконов я…
– Не любишь, – перебивает Арен. – Мы это уже слышали. Объясняйся быстрее.
– Я люблю Нарак. И хочу свободы для Нарака, его прежней силы. Навсегда, а не до тех пор, пока кто-то не сковырнёт печать. К тому же… учёные предполагают, что наш мир слишком истощён, и даже когда Безымянный ужас покинет его, потребуются тысячелетия на восстановление магии.
– Причём здесь Эёран? – на этот раз встревает Линарэн.
– Есть мнение… непопулярное, часто отрицаемое, но пришедшее к нам из глубины веков, о том, что наши миры связаны, и, соединённые, они становятся по-настоящему сильными и насыщенными магией.
Арен переглядывается с Линарэном.
– Ну что вы мне не верите? – Повелитель бьёт себя лапами в грудь. – Безымянный ужас и мой враг тоже!
Оба драконищи сурово смотрят на него, поэтому отвечаю я:
– У тебя подозрительное поведение.
– Да я просто честен! – Повелитель раскрывает крылья, таращит чернющие глаза. – Как вы можете подозревать такого красавца, такого лапочку и героя как я?
Шестилапый, крылатый, с клыкастой пастью, абсолютно чёрными глазами… Вопрос в том, как ему вообще можно верить при такой жуткой внешности, дурном характере и склонности ко лжи.
– Я помню о ложечке, – сообщаю мрачно.
«Какой ложечке?» – подаёт голос Пронзающий.
«Потом расскажу…»
– Злая ты! – с чувством восклицает Повелитель.
Арен молниеносно хватает его за шкирку, закидывает в ящик и захлопывает дверцы. Прикосновение активирует магический замок, и Повелителя снова запирает.
– Мы примем во внимание твои показания, – обещает Арен. – Элор лично рассмотрит все материалы дела, допросит свидетелей, выслушает тебя.
– Да как вы смеете, изверги! – взвизгивает Повелитель. – Кому вы меня поручаете? Вы с ума сошли?
Ящик снова подскакивает, бьётся о плиты. Повелитель рычит.
«Арен, может, он прав? – предполагаю я. – По поводу подготовки и прочего…»
«Прав, – Арен разворачивает меня и, обняв за плечи, направляется прочь от скачущего ящика. – Я более чем уверен в его правоте относительно некомпетентности наших служащих в сравнении со стратегами Культа, но это не делает правдивыми все остальные слова Повелителя. Его нужно проверить».
– Лерк-ра-а! Лера! – исправляется Повелитель в последний момент. – Спаси меня от этих живодёров, ты же нормальная! Была же нормальная ты! Добрая!
«Думай о ложечке, думай о ложечке, – повторяю себе, сжимая карманы. – Он врёт, как дышит, его действительно надо проверить».
Не выдержав, разворачиваюсь:
– Просто будь вежливым и сотрудничай со следствием! Я в тебя верю, ты можешь быть лапочкой.
– Одраконилась! – Повелитель скачет вместе с ящиком. – Вытащите меня отсюда! У меня клаустрофобия!
С тихим хлопком разрушается заклинание заглушения звуков, и к грохоту ящика примешивается шелест голосов. Офицеры умолкают, следя за тем, как мы подходим к вытянутому кульку – похоже, поддельных големов просто обвязали. Правильно, Шарль говорил, что все ящики из замка вынесли, чтобы вестники в них не спрятались.
И хотя мне не хочется смотреть на тела, я всё же перевожу взгляд на них: сын Шарля – Этьен – плачет на плече Риэль.
– Пора, – напоминает Линарэн и зацепляет куль ногой, вытягивает руки в стороны, предлагая взяться за них. – Напоминаю: у меня мало времени. Сегодня вечером у меня важная операция, а я ещё не всё оборудование из дворца перенёс.
– Лера, спаси меня! – взвывает Повелитель.
И сердце не выдерживает, кричу:
– Я скоро вернусь, дождись меня!
Одну мою руку сжимает Арен, другую – Линарэн. Золотая магия пронизывает меня насквозь и, уравновешенная нами тремя, поднимается ровным огненным вихрем. Взвыв, пламя слизывает нас со светлых, запятнанных кровью плит.
Взвывает ветер, ударяет нас, пытаясь опрокинуть, прижать к чёрным плитам, вдавить в мощные металлические поручни. От неожиданности почти теряю равновесие, но крепкая рука Арена обхватывает за талию. Он прижимает меня к себе, укрывая крылом от ревущих потоков.
На самом деле ревёт не ветер – багряные волны, меняющие свой цвет на фиолетовый в тени гигантской металлической стены. Они с бешенством кидаются на неё. Хрипят, клокочут, вскидывают пену вверх, раскачивают стоящие на приколе корабли со спущенными парусами. Пытаются дотянуться до грузовых кранов.
