– Держи свою кашу, – улыбаясь, поставила Клара перед мужем точно такую же тарелку.
– Нет в мире справедливости, – показушно вздохнул зять.
– Я хоть убедилась, что с Альбертом все в порядке, – смеясь ответила на реплику мужа Клара.
Накрыв стол, она заняла место на своем табурете.
– А то ведь сперва не знала, что и думать – приехал совсем другой человек. Думала, то ли пугаться, что подменили, то ли радоваться, что повзрослел. А вчера все на свои места встало – таким же шалопаем остался, каким и был, – Клара потрепала меня по голове, – лишь подстригся, да приличную одежду стал носить. Но и это, наверняка, не его заслуга. Скорее всего, на защиту диплома с патлами не пускали. Ведь так?
– Ты, как всегда, права, – холодея, выдавил я из себя улыбку.
– Ешь давай всё, – переключилась на дочь Клара. – Что ты там ковыряешься?
– Я не хочу кашу, – нахмурилась девочка, выдавливая слезы.
Голос Марты отвлек меня от стрельнувшей мысли о провале. Я посмотрел на девочку и вновь разглядел на ее лице свои черты. Хлебнул чая, рот обожгло кипятком, отчего я закашлялся. Сидящий рядом Павел хлопнул меня по спине. От толчка я чуть в стол не въехал – это отрезвило. Похожесть на меня Клары с дочерью сильно бьет по эмоциям. Отчего мне кажется, что я перестаю себя контролировать. Они ведь не только на меня похожи, но и на мою мать.
Какие же схожие у нас с Альбертом судьбы выходят. Его мать умерла, когда Альберту было тринадцать лет, а моя – когда мне исполнилось пятнадцать. Его воспитывала сестра, а меня отец. И наша с Альбертом необъяснимая внешняя схожесть, как у близнецов. Почему мы с ним так похожи? Где я оказался? Это прошлое моего мира или параллельная реальность? Альберт – это здешний я, или я всего лишь пришелец, занявший тело совершенно постороннего мне человека? Существуют ли в этом мире предки Сергея Королько? И что если вдруг их здесь не окажется?
– Да ты, я смотрю, перебрал вчера, – вывел меня из прострации голос Павла, – он достал из холодильника банку с соленными огурцами и налил в стакан рассол.
– Пей давай, – поставил он его передо мной на стол.
Клара приложила мне ко лбу ладонь, сказала что-то нелицеприятное про брата-алкаша, и полезла в буфет за аспирином и активированным углем.
Выпив предложенное лекарство, я откинулся спиной на печку.
– Вроде розоветь начал, – сообщил Павел, с подозрением меня рассматривая, – пойдем-ка, братец, полежишь еще.
На этих словах Павел поставил меня на ноги и поволок на веранду.
– Да я и сам могу. Нормально все со мной, – тормозил я ногами.
– Что вчера пили?! – рыкнул он мне в ухо. – Опять какую-нибудь гадость сивушную?!
– Что налили, то и пил, – отозвался я, радуясь, что мой эмоциональный всплеск приняли за отравление.
Где-то через час, закончив с домашними хлопотами, на веранду пришла Клара. Она села напротив и проникновенно посмотрела мне в глаза.
– Альберт, с тобой все в порядке? – в ее голосе было столько беспокойства, что мне стало неудобно.
– В порядке.
Может рассказать ей все? В смысле, про аварию, выдумать черепно-мозговую травму и амнезию. Вот только о черепно-мозговой в справке из травпункта не написано. А сестра у Альберта дотошная, может и докопаться до истины. Ладно, представим, что я ей рассказал. Что мне это даст? Она мне расскажет о семье, переведет записки и даст расклад по поселку. И зачем это мне? Здесь я не останусь, буду в городе жить, а с друзьями-приятелями Альберта я вчера и сам перезнакомился. Да и биологический отец Альберта – это совершенно нереальный шанс выбраться из СССР. Вроде бы переселение немцем в Германию началось намного позже, чуть ли не после развала Союза, и до этого срока меня все-равно по причине воссоединение семьи никто из страны не выпустит. А вот проблемы у меня появятся: с работы выпрут, обложат со всех сторон, и как при таком раскладе побег осуществлять? Так что буду следовать цели уже намеченным мною путем. Вижу в нем более реальный шанс покинуть Союз. К тому же до девяносто первого года, боюсь, я в Союзе не протяну. Слишком для меня здесь все чуждо.
Да и рискованно раскрываться. Ну не могу я быть на сто процентов уверенным, что Клара не проговорится, а это для меня может закончится крахом карьеры и вынужденным поиском новых путей для достижения цели.
И еще есть одна причина утаить правду. Расскажи я ей все, она же переживать начнет, за Альберта переживать. Клара же его любит больше, чем просто брата, она ему мать заменила. И Клара так похожа на мою мать. Получается почти тоже самое, что причинить боль собственной матери.
Я уставился в окно, припоминая заключенный с самим собой пакт – не жалеем тех, кто не пожалел нас и идем по головам.
Клара ничего плохого мне не сделала. Осталось выяснить смогу ли я ради собственной выгоды, причем спорной, причинить ей боль.
Впрочем, к черту сантименты, – я встряхнул головой. – дело не в моих эфемерных чувствах. Есть риск, что об амнезии кто-нибудь узнает. Да сестра сама меня может в больницу потащить, чтобы мне амнезию вылечить. Судя по тому, что я увидел особа она решительная и властолюбивая. Закроет меня там для моего же блага. А из обычной больницы и до психиатрической недалеко. В советские времена в это заведение, вроде бы, принимали без согласия пациента. Карательная психиатрическая медицина – термин как раз из советского времени.
Не нужны мне такие проблемы. К тому же мне не обязательно сейчас принимать решение – рассказывать сестре об амнезии или нет.
Я улыбнулся Кларе и еще раз заверил ее, что со мной все в порядке.
– Отлежусь и в город ехать надо.
– Какой город?! – возмутилась сестра. – Нет уж. Сегодня здесь ночуешь, а завтра, если все будет хорошо, поедешь в свой город!
Спорить я с ней не стал, что-то, действительно, нехорошо, похоже, правда, дело в бормотухе.
Не заметил как заснул. Проснулся, в доме никого не было. Выглянул в окно – ну да, все в огороде. Проходя из кухни в гостиную, зацепился взглядом за торчащий из-за кресла чемодан с документами. Клара не убрала его, а лишь задвинула в сторону, чтобы не мешал. Я немного постоял возле него, задумчиво хмуря брови, а затем решительно вышел из дома.
– Паша, у тебя есть фотоаппарат? – спросил я зятя, который убирал с парника пленку.
– Есть. Сфотографировать кого-то хочешь? – отвлекся он от работы.
– Марту на память, а то у меня ее фотографии нет, – не совсем соврал я, девочку все же сфоткать придется.
– Ну пошли, дам, а то скоро темнеть начнет, – вытерев руки и найдя взглядом на небе солнце, озвучил решение Павел, – Марта, айда за нами. Тебя дядя Альберт фотографировать будет, – крикнул он сидящую прямо на грядке и выковыривающую горох из стручков, девочке.
Марта завизжала от восторга и побежала из огорода впереди нас. Вздохнув, я поплелся следом.
