В продуктовом пришлось отстоять несколько очередей, прежде чем наполнить авоську продуктами. Надо что-то решать с обеспечением себя продовольствием, тратить на закупки больше часа – нерациональная трата времени. Да и выбор в магазинах невелик. Позвонить что ли той даме из мебельного магазина, может сведет меня с кем-нибудь из коллег с продуктового фронта.
Возле своего подъезда я вежливо поздоровался с сидящими на скамейке бабушками, точным ударом вернул мяч, играющим возле дома, пацанам и помог затащить на второй этаж детскую коляску. Мне нужны были хорошие отношения с соседями. Я тут вычитал в местном жилищном законодательстве любопытный способ завладения квартирой, и сразу загорелся проверить теорию на практике. И дело здесь не в корысти, в Союзе я долго оставаться не планирую. Мне, как юристу, будет интересно пройтись по грани закона, воспользоваться его пробелами или даже создать прецедент. Чисто профессиональный интерес.
Дом встретил меня приветливым рычанием холодильника. В благодарность я загрузил его продуктами. Перекусив вареными пельменями с хреновой закуской, смешанной со сметаной, и сверху посыпанными черным перцем, я завалился на кровать. Еще бы под бок какую-нибудь фигуристую красотку и стало бы совсем хорошо. Я мысленно перебрал всех претенденток и, собственно, всё, дальше надо было куда-то ехать, кого-то искать и обхаживать, а я устал и денег не особо много. Незавидная судьба бедного следователя трогала за живое, и я уснул в печали.
На утренней оперативке всех огорошили новостью. Левашова на время проверки освобождали от должности зама, а ВРИО назначали Журбину. Коллектив принял новость в молчании, лишь косился то на одного, то на другого, отслеживая их реакцию. Но ничего экстраординарного не последовало и все как-то сникли.
Когда возвращался из туалета, заметил в коридоре Журбину, она с торжествующим выражением лица несла стопку уголовных дел в кабинет Левашова, где они сразу закрылись, чтобы поругаться всласть. Ксюша осталась возле двери подслушивать, а я пошел работать. Да, я ответственный.
– Кража, кража, грабеж, кража государственного имущества, – перебирал я дела, пытаясь найти что-нибудь перспективное. – Разбой, хмм, – хоть какое-то разнообразие, но как-то странно, почему он один. Я думал дают несколько однородных преступлений, чтобы выявить серию и от этого уже плясать. Ладно, спрошу у Люды. Потом. Сегодня ее лучше не трогать, девочка наслаждается триумфом, не будем ей мешать. Я усмехнулся, вспомнив вчерашнюю сцену в моем кабинете. Думал, Журбина радеет за справедливость, на худой конец, не желает возвращения алкаша Кривощекова, а она всего лишь воспользовалась удачным моментом. Уважаю.
Нужно было писать отдельные поручения, работа по которым у меня вчера застопорилось, к слову, я, в том числе, из-за них купил криминалистику. Образцы, что отыскались в делах Кривещекова, были каким-то общими, без конкретики. Пойди туда – не знаю куда, и в тех краях найди незнамо кого. Как-то надо было сузить рамки поиска.
Так что в отдельных поручениях я подробно описал похищенные вещи, чтобы оперативники знали, что конкретно искать, а в поручениях к грабежам, указал еще и приметы преступников для более эффективного их розыска.
Вообще-то надо бы план расследования по каждому делу составить. Вон, в учебнике об этом написано, а в отделе мне о нем ничего не сказали. Это тоже надо будет у Людмилы уточнить.
Начал я работать по расписанным мне кражам и грабежам без особого интереса, но затем втянулся и даже какое-то удовольствие начал получать от процесса, но на долго меня не хватило. Где-то через час азарт ушел, все эти однотипные хищения вновь перестали вызывать у меня интерес, и я отодвинул от себя дела.
В надежде зацепить хоть что-нибудь любопытное, я взялся за уголовно-процессуальный кодекс. Нашел статью о подследственности и посмотрел все статьи, что расследуют следователи органов внутренних дел.
Затем открыл уголовный кодекс и пробежался по оглавлению. Преступлениям против социалистической собственности была посвящена целая глава. Даже не знаю, могут ли они быть мне полезны. За их совершение так-то большие санкции предусмотрены. Ладно, смотрим дальше. Мужеложство. Хмм. За это, вроде, сейчас, по всему миру преследуют. Но статья не впечатлила, и я сместил взгляд дальше по списку.
– Нифига себе, тут даже за обвес сажают, – пробормотал я вслух, так как был реально удивлен.
Такую реакцию у меня вызвала статья – обман покупателей. В наше время за подобное была предусмотрена административная ответственность, а наказание ограничивалось штрафом. Здесь же санкция была внушительной: минимум – исправительные работы на срок до одного года, максимум – семь лет лишения свободы, еще и конфискация имущества, независимо от срока. Суровое время.
Дальше я завис сразу над тремя статьями: 'Спекуляция', 'Частнопредпринимательская деятельность и коммерческое посредничество', 'Занятие кустарно-ремесленным промыслом или другой индивидуальной трудовой деятельностью'. Внимательно прочитал комментарии к ним и прибавил к определению 'суровое' еще и 'дебильное'.
Еще взгляд задержался на двести двадцать шестой статье. Если верить ей, то где-то в этом городе существовали притоны разврата, игорные притоны, а также процветало сводничество. И как мне отыскать эти славные места?
Захлопнув кодекс, я отвалился на спинку стула. Что-то как-то скучно служба начинается. Пойти что ли пока к Капитолине сходить, печатную машинку попробовать у нее выцыганить? На этом и порешил.
Иду по коридору, никого не трогаю, не сорю, злодейств не замышляю. Все мысли о печатной машинке. И все равно нашлась та, кому это не понравилось. Женщины – странные существа.
Я приметил ее, как только вывернул из своего закутка в общий коридор. Она стояла ко мне спиной и беседовала с Курбановым. Что-то в ее стати и формах показалось мне знакомым, я даже прищурился, чтобы сопоставить увиденное с образами из памяти.
Судя по поведению зама, что, распушив хвост, скалился во все зубы и поедал собеседницу глазами, дама была из интересных. От этого мое любопытство многократно подросло, и к финишу я уже подбирался как кот к чирикающей за окном птице.
Женщина обернулась сама, видимо, расслышала мои шаги.
– Чапыра? – воскликнула она.
Сказать, что Зудилина, а это была именно она, удивилась – ничего не сказать. Она обо мне уже поди постаралась забыть, как о страшном сне, а я опять нарисовался – фиг сотрешь.
– Ольга Васильевна, вы как всегда обворожительны, – широко улыбаясь, сделал я ей комплимент. Если бы здесь было принято, то еще бы даме ручку облобызал. Вот честно. Очень захотелось к ней прикоснуться, но, увы, приличия играли против нас.
Курбанов остановил на мне свой потяжелевший взгляд, подстегивая меня пройти мимо. Выкуси, товарищ начальник.
Поняв, что одного взгляда, чтобы сдвинуть меня с места недостаточно, а от других методов его удерживают те же самые приличия, он сместил акцент на женщину.
