А вот нефиг на меня орать. Залог, ей видите ли не по нраву пришелся, вместе с моей излишней самостоятельностью. Следователь, между прочим, процессуально независимо лицо – чего хотим, то и творим. Я вообще, согласно УПК, могу начальнику милиции поручения давать, и он их будет обязан исполнить. Так что хрен я кому позволю в свои дела лезть.
Конечно, Журбиной я всех этих грозных слов не говорил, а, изобразив обиду за недооценку начальством моих смелых действий, хмуро выслушал замечания по работе и пообещал по возможности более не своевольничать. Но что это за возможности и когда они появятся – это мы с ней не оговаривали, так что извиняйте.
Дверь распахнулась, и в кабинет влетела запыхающаяся Зудилина.
– Альберт, они меня к Калугину не пускают! – с порога пожаловалась она папочке на хулиганов из двора.
– А зачем тебе Калугин? – повернулся я к ней, отлипнув от своего отображения в зеркале.
– Так ходатайство подписать! – возмущено воскликнула она, упрекнув меня взглядом за несообразительность.
– Понятно, сейчас решим вопрос, – успокоил ее я. – Но сперва ты мне расскажешь, как прошла встреча с Калугиной, – сказал я, когда запер дверь.
– Нормально. Она сразу же согласилась. Вот только денег у нее было всего четыре с половиной тысячи, – Зудилина смотрела на меня снизу вверх, как бы извиняясь за бедность клиента. – Надеюсь, судья запросит меньше в качестве залога, – Ольга прикусила нижнюю губу, а затем самодовольно улыбнулась. – Но я документы на автомобиль у Калугиной забрала, вдруг получится его в залог отдать.
– Это ты хорошо придумала, – похвалил я ее за инициативу. – А теперь погнали, – я взял со стола папку с делом, доложил в нее ходатайство и документы, что принесла Зудилина, и, пропустив Ольгу вперед, вышел следом из кабинета. – Жди меня на улице – сказал я, когда мы спускались по лестнице.
Все же в удачном месте расположен мой кабинет – в стороне от основной трассы – очень ценное качество.
– Я в машине буду, – уточнила Ольга место своей дислокации.
На первом этаже мы разделились: я пошел к дежурке, она – на выход из здания. Взять подпись у Калугина – дело двух минут, и вот я уже от крыльца быстрым шагом иду к припаркованному автомобилю.
До суда добрались меньше, чем за десять минут. Старое, двухэтажное здание втиснулось между пятиэтажками в квартале от районной прокуратуры. Кабинет дежурного судьи Ерохиной тоже отыскали быстро – Ольга хорошо ориентировалась внутри суда. Я постучался и открыл дверь.
– Альберт, заходи, – поманил меня взмахом руки, уже находившийся здесь, заместитель прокурора, который сидел на стуле перед столом судьи.
Я прошел в небольшой кабинет, где помимо заваленного делами стола, еще и громоздкий шкаф умещался. Официальность обстановки разбавляли стоящие на подоконнике горшки с цветами.
– Здравствуйте, – поздоровался я с судьей, остановившись напротив ее стола.
Женщина, определенно старше сорока лет. Короткая стрижка, очки с изящной узкой оправой. Одета вместо мантии в платье темной расцветки, на плечи накинут палантин – платок такой широкий.
– Здравствуйте, – вторила мне, протиснувшаяся следом за мной в кабинет Ольга.
– Это я так понимаю следователь, – строгим тоном произнесла Ерохина, изучая нас обоих пытливым взглядом. – А вы, кажется, Зудилина. Имени и отчества, извините, не помню.
– Ольга Васильевна, – подсказала та. – Адвокат Калугина.
– Калугину пока адвокат не положен, так что можете быть свободны, – указала судья Ольге на дверь. Вот те раз – адвоката подозреваемого выгоняют – охренеть времена.
Зудилина, без препирательств, исполнила требование Ерохиной, а я в недоумении посмотрел ей вслед. А как же отстаивание прав клиента?
– Рассказывайте, товарищ следователь, что эта за… – судья на миг сбилась, подыскивая определение, – глупость с залогом вы придумали? – потребовала она ответа.
– Товарищ судья, – вовремя прикусил язык, а то бы 'ваша честь' сморозил, – залог – это не глупость, это предусмотренная законом мера пресечения. Залог – это наиболее адекватная мера пресечения, которую следует применить в отношении подозреваемого Калугина. Как следует из материалов дела, – для наглядности, я вытащил его из папки, – Калугин ранее не судим, имеет постоянное место жительства и характеризуется по нему положительно, – на этом месте я положил на стол судьи характеристику с ходатайством от Калугина, – товароведческая экспертиза еще не была проведена, то есть сумма ущерба не установлена. В связи с чем Калугину еще не было предъявлено обвинение. Кроме того, у Калугина плохое здоровье. Медицинские документы к материалам дела приобщены. – я положил довольно пухлое уголовное дело на стол судьи. – Поэтому я прошу применить к подозреваемому Калугину меру пресечения в виде залога.
– Нет, вы это слышали? – усмехнулась судья, приглашая посмеяться вместе с ней и прокурора. – Прям адвокат, а не следователь.
– Так он же не защищает этого Калугина, – не вставая с места, не согласился с ее оценкой Митрошин, – следователь Чапыра только перечислил нам материалы дела, что собрал. И про экспертизу он верно заметил, не проведена она еще. А вдруг какие-то новые обстоятельств дела откроются, и мы выйдем на малозначительность, а человек уже сидит. Вот чтобы всего этого избежать следователь и предлагает ограничится залогом. Так сказать, промежуточным вариантом между подпиской о невыезде и заключением под стражу. Калугин же не рецидивист какой, а начальник планового отдела на хладокомбинате. Сбегать не будет, не в его это интересах, да и залоговое имущество тогда потеряет.
– То есть вы поддерживаете позицию следователя? – вздохнула Ерохина, недовольно поджав губы.
– Как видите, я утвердил его постановление, – глазами Митрошин указал на документ, что лежал прямо перед взором судьи.
– И что мне теперь делать? – еще раз вздохнула она. – Никто залог уже лет двадцать не применял. – судья обвела нас с прокурором недовольным и задумчивым взглядом. – А залоговое имущество какое?
– Автомобиль, ВАЗ 2106, 1976 года выпуска, – предложил я. – Вот на него документы, – вытащив из папки, я положил их на стол. – Автомобиль на территории райотдела. В материалах дела есть об этом документ, – отчитался я.
– Восемь тысяч триста рублей, – покрутил в руках чек прокурор.
– У меня сын о таком мечтает, – поделилась Ерохина, просматривая документы на автомобиль.
– Я бы тоже от такого не отказался, – поддержал разговор Митрошин. – А пока на старушке приходится ездить, – вздохнул он.
– Ой, не знаю я, что делать, – вернулась к обсуждению основной темы судья. – Сдался вам этот залог? Могли бы закрыть этого Калугина до суда, как все делают, – пожурила она нас.
– Нужно расширять горизонты, – ляпнул я и на меня уставились в четыре глаза.
– Вот еще и горизонты, – Ерохина всплеснула руками, – а в постановлении про права и свободы задержанных каких только глупостей не понаписал, – она выдохнула и помотала головой, показывая, с какими идиотами ей приходится работать. – Ну ладно этот молодой, – судья пренебрежительно махнула на меня рукой, – но вы-то, Борис Аркадьевич. Удивили вы меня.
