– А может правильно этот молодой следователь все делает. Может, действительно, пришло время двигаться вперед. А то закостенели мы. Мы ведь уже даже не боимся, а просто не желаем проявить инициативу. Даже норму права похоронили, – Митрошин печально вздохнул.
– Двинемся и получим по шапке, – не поддержала революционный настрой прокурора судья
– За что? – пожал он плечами и веско заметил. – Всё в соответствии с уголовно-процессуальным законодательством. – переключив на меня внимание, Митрошин распорядился. – Альберт, оставь здесь все материалы и выйди. В коридоре меня подождешь.
– Ну чего там? – при моем появлении Ольга вскочила со скамейки для посетителей, что стояла возле кабинета.
– Пока не решили, – прислонился я спиной к стене напротив женщины. – Сейчас они там тет-а-тет перетрут и узнаем.
– Кошмар какой, – Зудилина помахала себе на лицо ладошкой. – Я уже перенервничала вся. Как, вообще, я в это вляпалась?
– Во что? У тебя четыре с половиной тысячи в портфеле. – устало отозвался я – тяжело зарабатывать деньги в советских реалиях.
– Вот именно, – всхлипнула она. – Я только и жду что кто-нибудь потребует открыть портфель.
– Оль, перестань себя накручиваешь. Соберись, ты же адвокат, – я одобряющее похлопал ее по плечам
– А если судья откажет? – женщина смотрела на меня широко распахнутыми глазами, в которых затаился страх.
– Всё будет хорошо, – твердо произнес я. – Давай, портфель подержу, раз он тебе руки жжет.
– Не надо, я уже справилась, – Зудилина, действительно, вернула себе самообладание, выражение ее лица сменилось с плаксивого на сосредоточенное.
Митрошин появился минут через десять, когда Ольгины нервы опять начали сдавать.
– Жди здесь, – остановился он передо мной, чтобы вернуть материалы уголовного дела, – сейчас судья напечатает определение и вынесет тебе его, – скалясь, поделился он новостью.
– Получилось? – сглотнув, потребовал я подтверждения.
– Твоя взяла, – продолжая скалиться, он ударил меня по плечу и пошел в сторону лестницы.
Я посмотрел на Зудилину взглядом победителя, она облегченно улыбалась.
– А где слова восхищения? – упрекнул я ее.
Она фыркнула. Неблагодарная.
Приступили мы к дележке в машине. Я отчитал девятьсот рублей и передал их Ольге.
– Подкинешь меня до отдела? – спросил я, когда финансовые дела были уложены.
– Теперь я еще и извозчик, – проворчала она.
– Отпразднуем? – предложил я, игнорируя реплику женщины.
– Ты же дежуришь, – перестав бурчать, отозвалась Ольга. Ну хоть с лету не послала.
– Я про завтрашний вечер, – пояснил я.
– Завтра у нас среда, – сказала он вслух, что-то про себя подсчитывая.
– Рестораны по будням что ли не работают?
– Да нет, работают, – удивленно посмотрела она на меня.
– Ну вот и отлично, – улыбнулся я.
– Я не хочу с тобой ужинать, – нахмурилась она.
– Я знаю столовый этикет и едой не кидаюсь. Лучшего партнера для ужина тебе не найти, – заверил я ее.
Она рассмеялась, видимо, сказалось нервное перенапряжение.
Как только я поднялся на третий этаж, то сразу же был окружен. Со стороны кабинета на меня воинственно наступала Журбина, с противоположной стороны, скрестив руки на груди, прожигал недовольным взглядом Головачев. Пути отхода перекрывал Курбанов.
– Добрый вечер, – улыбнулся я комитету по встрече.
– За мной! – рявкнул начальник следствия.
И мы пошли. Я оказался в коробочке, словно под конвоем.
Выходящие из кабинетов по окончанию рабочего дня следователи провожали нашу процессию любопытными взглядами. Капитолина, когда мы проходили мимо ее стола, посмотрела на меня заинтересовано, а Ирочка тихо и сочувственно ойкнула.
Начальство расселось по своим местам, а я остался стоять у стола. Покосился на кресло, но пришлось отбросить эту мысль.
– Рассказывай, – потребовал Головачев.
– Началось все сегодня утром, когда следователь Сорокин передал мне уголовное дело, – начал я доклад. – Пока допрашивал Калугина, прибежала его жена. Вы ее видели, товарищ подполковник. – подтверждающего кивка не последовало. Головачев слушал меня хмуро, куря в затяжку. – Так вот, она принесла медицинские документы задержанного, я их прочитал, также просмотрел материалы дела и пришел к выводу, что залога, как меры пресечения будет достаточно. Но Людмила Андреевна, выслушав мое предложение, сказала, что это невозможно. Тогда я решил проверить ее утверждение и поехал в прокуратуру. Товарищ Митрошин нашел мои доводы разумными и велел мне подготовить постановление о применении к Калугину меры пресечения в виде залога. Судья с нами согласилась и вынесла определение. – я ловким движением фокусника вытащил документ из папки и положил его на стол перед начальством.
Первым приступил к изучению определения суда Головачев. Журбина, кусая губы, не отрываясь, наблюдала за ним. Курбанов рассматривал меня взглядом этнографа. А я в ожидании неприятностей смотрел в окно.
– Это немыслимо, – отложил документ Головачев, который, опередив на долю секунды женщину, перехватил Курбанов. – Чапара, как это произошло?!
– Так я же вам, Илья Юрьевич, только что все рассказал, – недоуменно напомнил я ему.
– Как это возможно?! – он прикурил новую сигарету от старой. – Митрошин, судья… Что вообще происходит?
– Может разрешили залог применять, а до нас просто не успели довести, – предположил Курбанов, передавая прочитанный документ Журбиной.
– Возможно, – выпустив дым, с сомнением в голосе произнес Головачев. – Людмила Андреевна, дайте-ка мне определение, – подполковник чуть ли не вырвал его из рук нерасторопной Журбиной. – А вот, – нашел он нужное место, – суд обязывает райотдел обеспечить ответственное хранение залогового имущества – автомобиля ВАЗ 2106 гос. номер… – И как мне это сейчас Мохову докладывать? – обвел он взглядом своих замов. – Он же после такой подставы неделю меня матом встречать будет.
Курбанов закатил глаза, то ли подтверждая сказанное, то ли, давая понять, что начальник преуменьшил срок.
– Людмила Андреевна, я понимаю вы только что заняли руководящую должность, но надо же как-то контролировать своих подчиненных, – высказался Головачев.
– Виновата, товарищ подполковник, – Журбина побледнела. – Просто мне даже в голову не пришло, что такое возможно. Я не понимаю, как, почему? – замотала она головой.
– Дело верни, – приказал мне Головачев.
Я достал все материалы дела из папки и положил их на стол.
– Можешь быть свободен, – отпустил меня Головачев. – И постарайся до конца дежурства еще чего-нибудь не натворить.
