На экране появилась маленькая фотка с пропуска Элизы, настолько расплывчатая, что ее трудно было узнать. Элиза Ферано, двадцать пять лет, три других места работы и перерыв в несколько месяцев, по болезни. Я вспомнила, что она рассказывала мне об аварии; наверное, и у нее не обошлось без последствий. Как у меня с рукой.
И все же многовато перемен в короткий срок. Интересно, кто дал ей рекомендации. Предыдущие места работы разбросаны по всему штату. Последним значился реабилитационный центр на побережье, как минимум в четырех часах езды отсюда.
Ничего, что можно назвать домом, я не увидела.
Повинуясь импульсу, я набрала номер человека, давшего ей рекомендацию с последней работы.
– Генри Мастерс, – ответили мне после первого же звонка.
– Здравствуйте, я звоню по поводу рекомендации для одной из ваших бывших сотрудниц.
Пока не спросит – поменьше сведений о себе.
– Минутку, – ответил служащий. Пауза – продолжительно, на поиск нужных файлов. – Я слушаю.
– Медсестра Элиза Ферано.
– В данный момент мы не располагаем информацией, – выпалил он, не раздумывая. Одна из дежурных фраз, которыми мы оперировали во избежание каких-либо неприятностей. Неосторожный комментарий мог помешать кому-то получить работу. Одни называли это честностью, другие наговорами. Поэтому мы придерживались нейтралитета, обмениваясь кодовым языком, который все прекрасно понимали.
– Вот странно. Насколько я вижу, именно вы ее рекомендовали?
– У нас сейчас ведется внутреннее расследование, так что на данный момент мы справок не даем.
Вроде бы дело не в Элизе. Однако сначала он спросил ее имя. Явно собирался ответить. Что-то не сходилось.
– Вы не могли бы рассказать поподробнее? – Понимала, что хватаюсь за соломинку.
– Не имею права, пока идет расследование.
Было слышно, как под ним скрипит кресло, будто человек ерзал туда-сюда.
– А что расследуется?
Вздох.
– Прошлое дело, случайно всплыло во время недавней инвентаризации.
Черт бы тебя побрал, Элиза.
– Большое спасибо. – Я еле различила собственный голос.
Пропажи из аптеки, о которых говорил Беннетт. Когда наехал на меня, а потом извинялся. Мимоходом упомянул о случаях пропажи лекарств, как если бы не был точно уверен. При этом он кого-то подозревал. Неужели Элизу?
Не в этом ли причина ее внезапного увольнения? Полиция вокруг моего дома, в больнице… Смерть Шона Колмана не имела к ней никакого отношения, и все же она напряглась тогда ночью при виде следователя: явно чувствовала себя очень неуютно в присутствии полиции.
А потом еще ссора с Беннеттом. Даже сейчас я не могла поверить в причастность подруги, к которой искренне привязалась. Но таковы люди – часто их не разглядеть за внешним спокойствием или обаянием.
Хозяин бара намекнул на то, что Элиза там чересчур много околачивалась. Вдруг он намекал на какую-то другую, неизвестную мне компанию? Вдруг у них были какие-то делишки с Тревором, из-за чего тот и вилял по телефону?
Значит, она потихоньку воровала лекарства. Для собственного пользования или на продажу.
А теперь слиняла. Не возвратилась в тихую гавань, а прыгнула к следующей авантюре, не оставив ни адреса, ни записки. Как будто чувствовала, что сеть смыкается и ей надо поскорее вырваться. Выходит, мы все от чего-то бежим?
Я уставилась в экран, не зная, что делать дальше. По протоколу следовало доложить об этом Беннетту, но к чему торопиться? Теперь уже все равно. К тому же у меня оставались сомнения. Не хотелось себе признаваться, что опять ошиблась в человеке.
Одна в кафетерий я идти не отваживалась. Я села на диван, откинула голову на спинку, закрыла глаза и попыталась расслабиться.
Через пару минут в коридоре послышался шорох. Глаза распахнулись – под дверью тень. Кто-то остановился проверить телефон? В это самое мгновение ручка начала медленно и беззвучно опускаться. Я оторопела, не в силах пошевелиться.
Бешено забилось сердце, мозг прорабатывал пути к отступлению: окно за спиной, но кабинет на третьем этаже. Телефон на столе, но кому звонить?
– Алло, говорит Оливия Мейер, – громко сказала я, как бы по телефону. Ручка двери вернулась в исходное положение, тень исчезла.
Я подождала и прислушалась. Потом встала, открыла дверь и выглянула в коридор – никого. Тот, кто здесь стоял, растворился.
Зазвонивший телефон вернул меня к столу.
– Оливия, это доктор Кел. Вы не зайдете сегодня после работы?
Вопрос застал меня врасплох. Сегодня? Я перепутала дни?
– А разве… мы договаривались о встрече?
Глянула мельком в календарь – ничего.
– Нет, просто нам нужно уладить пару формальностей. Я в прошлый раз забыл заполнить кое-какие бумаги. В пять тридцать устроит?
– Хорошо, – ответила я.
На этот раз, выйдя из кабинета, я заперла его на ключ.
ВЕРНУТЬ ОТПРАВИТЕЛЮ:
без обратного адреса
ПОЧТОВЫЙ ШТАМП:
ЛЕКСИНГТОН, КЕНТУККИ.
21 мая 2011 года
Во сколько тебе обошелся твой кирпичный дом, белый забор, сколько денег ушло на твою шикарную машину? Почем нынче твоя фальшивая житуха?
Сколько ты должна людям, которые заплатили за такую роскошь?
Сколько их денег у тебя еще осталось?
Я тебе скажу: больше, чем ты того заслуживаешь.
Будь осторожна, а то получишь по заслугам.
Глава 17
Понедельник, 17:30
– ДОКТОР КЕЛ? – позвала я, входя к нему в приемную.
По всей видимости, секретарша уже ушла. Может, он все-таки что-то напутал и никакого приема сегодня нет?
– Проходите! – донесся из приоткрытой двери кабинета вкрадчивый голос Келвина Ройса. – Присаживайтесь, – сказал он, широко улыбаясь и сверкая белыми зубами. Одна нога на колене – носки на этот раз оранжевые с какими-то тыквами. На дворе август. – Знаю, рановато для Хэллоуина. – Он пошевелил ногой. – Просто я обожаю осень.
– Э-э, я не совсем понимаю, почему я здесь, и, честно говоря, немного тороплюсь…
– Ах да.
Доктор Кел твердо уперся обеими ногами в пол. Обернулся, чтобы взять со стола папку, открыл ее и, повернув, молча протянул мне.
Передо мной был бланк дисклеймера с заранее проставленными в нем моим именем и датой рождения. Что-то насчет расстройств сна, рекомендаций по лечению, отказа от ответственности…
– Мы забыли подписать его в прошлый раз, когда вы отказались участвовать в исследовании сна.
