Мать перестала водить меня на повторные осмотры и процедуры. Я тоже боялась посещать врачей, чтобы они чего не заподозрили.
– Может быть, – сказала я, соскочив с кушетки.
Я решила подождать Беннетта перед входом в больницу. С одной стороны, я позвонила ему, потому что хотела его видеть. А с другой стороны, чтобы рассказать ему обо всем, не дожидаясь, пока он узнает от других.
– И каков же вердикт? – спросил Беннетт, перекладывая сумку на заднее сиденье, чтобы я могла сесть впереди.
– Растяжение. – Рентгеновский снимок и заключение для следователя Ригби и полиции Уидоу-Хиллз зажаты под мышкой. – Прописали отдых.
– Вот и славно. Хорошо, что ты мне позвонила.
Как на заказ, в его сумке зазвонил телефон. Я извернулась, чтобы дотянуться до нее правой рукой.
– Да ладно, не надо, – остановил меня Беннетт. – Небось с работы.
Я уже открывала молнию на сумке.
– Лив, не надо.
Телефон застыл в руке – да, звонок с работы, однако отвечать я не стала. Из сумки на меня смотрел формуляр с моим именем. Отсюда и напряжение в голосе Беннетта. Он вцепился в руль, пока я вынимала бумажку.
Лучше бы видеть его глаза, чтобы понять, что происходит.
– Лив, я сейчас все объясню, – заговорил он, пока я пробегала глазами заголовок. – Я забрал заявление из больницы, чтобы от него избавиться…
– Что за фигня? – тупо спросила я, ничего не понимая.
Больничный формуляр о нарушениях. В обязанности Беннетта входило сообщать о них начальству.
На бланке – мое имя и несколько нарушений: несанкционированное нахождение в больничной аптеке, несанкционированное нахождение в палате пациента…
Подпись сообщившего: Эрин Миллз.
Под ней – подпись Беннетта и дата.
– Какого черта, Беннетт?
– Я собирался от него избавиться, – повторил он. Совсем не в его духе. – Послушай, кто-то на тебя настучал. Нахождение в аптеке, нахождение в палате. Я не знал, что делать. Клянусь, я никуда не сообщал.
Кто-то за мной шпионил. Замечал все, что я делала. Я думала, Беннетт был единственным, кто знал. И что за имя? Не помню такого.
– Что за Эрин Миллз?
– Медсестра в «Скорой». Она часто заходила в ординаторскую. Старше нас, они вроде с Элизой дружили. – Теперь я вспомнила: соседка из 121-й квартиры. – Та, что должна была заменить Элизу, но неожиданно уволилась сама. Короче, не важно. Она свалила, и, кроме меня, больше никто не знает. А я никуда не передавал. Заявление забрал, чтобы от него избавиться.
Типа как я с ножом, только наоборот.
Руки дрожали. Кто-то видел, как я входила в палату. А про нож она тоже знала? Вдруг и в полицию донесла?
В день, когда я пробралась в аптеку, в ординаторской стояла какая-то медсестра с каштановыми волосами. Интересно, что еще она видела? Что еще замечала?
– Лив, не молчи, пожалуйста.
– Почему ты ничего мне не сказал?
У Беннетта напряглись желваки, и я догадалась. Потому что он не мог решить, что с этим делать. А теперь решение пришло само собой.
– На тебя и так столько всего навалилось, – вздохнул он. – Я хотел помочь.
Когда мы свернули на мою улицу, я все еще переваривала новую информацию. Беннетт застал меня в аптеке; слышал мой разговор со следователем в первый день; знал про прием у доктора Кела; наводил порядок в моих вещах, пока я была в отключке. Уговорил прекратить розыски Элизы.
– Возьми и уничтожь его сама. – Он посмотрел на меня в упор, прежде чем завернуть к моему дому. – Это единственный экземпляр.
Беннетт дал мне телефон адвоката, прибегал по каждому звонку. Пора уже доверять ему и его словам.
– Хорошо, – согласилась я.
Он поставил машину перед домом рядом с моей.
– Я могу зайти на секунду? Проверить обстановку.
Я поняла, о чем он: убедиться, что между нами нет напрягов.
Беннетту скоро на работу. Следователь ушла. Я представила себе Элизу – одну в кемпинге. Что поджидает любого из нас? И кто заметит, если возникнут проблемы?
– Ладно, заходи. Сколько у тебя времени?
Он глянул на телефон и поморщился.
– Совсем мало.
Мы поднялись по ступенькам, я отперла дверь, бросила рентгеновский снимок на столик при входе и сразу пошла на кухню. Обернувшись, увидела, как Беннетт зевнул.
– Тебе бы не мешало отдохнуть.
Как, впрочем, и всем нам. Как советовал доктор Кел: не забывать об отдыхе и в первую очередь позаботиться о себе.
– Обязательно. – Беннетт провел рукой по волосам. – У меня столько отгулов скопилось, что их девать уже некуда. Не умею я отдыхать.
– Я заметила, – улыбнулась я.
– Я планирую взять на какое-то время отпуск. Со следующей недели. Так что можешь на меня рассчитывать.
Мы молча стояли в кухне и улыбались.
– Так, я могу еще чем-то помочь? – спросил он.
Я потянулась правой рукой к шкафчику за бокалом.
– Можешь открыть вино – оно в холодильнике.
Не пила вино с тех пор, как закончила предыдущую бутылку – в ночь, когда нашла Шона Колмана. Пора возвращаться к обычной жизни. Расслабиться под телевизор, выспаться, проснуться поутру свежей и полной энергии.
Беннетт взял новую бутылку вина с дверцы холодильника. Открутил крышку и налил в мой протянутый бокал немного больше, чем я наливала себе сама. При этом поморщился.
– Не понимаю, как ты пьешь эту дрянь из бутылок с крышками. Серьезно, Лив.
Он шагнул ближе, и я подняла бокал. Пульс немного участился.
– Сам попробуй, – поддразнила я, протягивая ему вино.
– Мне ж на работу, – возразил он, однако отпил. Тут же сморщил нос и высунул язык. – Честное слово, Лив, гадость ужасная! – Я засмеялась, он тоже улыбнулся. – Мне правда пора.
– Вот и иди, – сказала я. – Дай мне спокойно посидеть с вином и телевизором.
Я проводила Беннетта до крыльца и подождала, пока свет фар его машины не исчез в наступивших сумерках. Остались лишь сверчки и светлячки. Темный дом Рика. Слабый свет в кухне за спиной. И все же я чувствовала себя в спокойствии и безопасности.
Вернувшись в дом, я взяла бокал и села на диване в гостиной. Включила телевизор, отпивая вино.
Подавилась и закашлялась от первого же глотка – Беннетт был прав, это пить невозможно. Только не в том смысле, как думала я.
Вино прогоркло.
Но бутылка новая, не начатая. Моя вечерняя рутина нарушилась, когда все пошло кувырком.
