– Мама, – Элиза посмотрела на Адама снизу-вверх. – Нужно всё рассказать, он заслужил.
Девушка стала и взяла за руку Майкла:
– Мы пойдём наверх!
Моника напряглась.
– Не бойся! – сказала ей сестра. – Папа, отдай мне Октавию.
Мистер Доннован передал ребёнка дочери. Когда они вышли, Моника закурила. Она с наслаждением выпустила дым:
– Да, история будет длинная!
Габи села рядом с Адамом:
– Сколько лет прошло, кажется вечность! – Начала женщина. – Вики всегда была заводным ребёнком, весёлой и жизнерадостной, капитаном группы поддержки в школе. Она с детства участвовала во всех мероприятиях, организовывала сборы средств нуждающимся, помогала в хосписе.
Однажды, мне позвонили из школы и сказали, что на тренировке Вики стало плохо – она потеряла сознание. Тренер вызвал скорую и нашу девочку забрали в больницу. Мы с Джоном сразу же поехали туда. Врачи сделали анализы и вынесли нам приговор – у Виктории была опухоль мозга. Это стало для нас ударом, но мы не отчаивались. Мы прошли обследования, прогнозы были хорошими. Сделали операцию, и казалось, жизнь наладилась. Пока через год всё не повторилось. На этот раз мне позвонила соседка Вики по общежитию, где они учились. Виктория хотела стать ветеринаром, поступила в Глазго. Мы поехали туда. Опять ночи в больнице, анализы, нервы и слёзы девочек у койки сестры. Помню ужас в глазах Джона, когда врачи отказывались делать повторную операцию. Они объясняли это тем, что опухоль задела какую—то важную область и … – Женщина махнула рукой. – Ничего не понимаю в медицине. Вики выписали домой умирать. Под нашу ответственность, естественно. Джон задействовал все связи, чтобы наша девочка провела последние дни дома. Я никак не могла смириться с этим, никак. Помню, к нам в город приехал бродячий цирк и девочки потащили меня туда. Я ненавидела в тот момент весь мир, глядя как моя Вики, словно ходячий мертвец, позировала на камеру Монике. Девочки делали вид, что всё хорошо: смеялись, смотрели представления, ели какую-то еду. У меня тогда от всего этого закружилась голова и я присела на скамейку, рядом с какой-то женщиной. Она спросила плохо ли мне. – Габи замолчала, набираясь с силами. – Это не в моём характере, говорить о переживаниях с первым встречным человеком, но ей я рассказала всё! Хотя даже не помню ни имени той женщины, ни как она выглядит. В память врезался лишь её вопрос:
– На что ты готова, чтобы спасти свою дочь?!
– На всё! – ответила я ей.
Дальше – туман. Очнулась, а в руках пузырёк с красной жидкостью и записка:
«Дай своей дочери выпить это сегодня ночью, и она будет здорова».
– Как смотрел на меня Джон! Я чувствовала себя сумасшедшей, рассказывая ему об этом. Лишь Элиза поддержала меня. Она сказала, что от этого ничего не изменится, но хотя бы я успокоюсь. И мы сделали это. Ночью собрались у постели Виктории, ровно в полночь. Я дала ей выпить из флакончика, а потом Элиза взяла его из моих рук и тоже сделала глоток. А за ней и все мы. Почему, зачем – не спрашивай. Просто так, в знак того, что мы семья. А после, мы просто пошли спать. Не было чувства, что мы сделали что-то особенное, как будто поужинали и разошлись.
Габриэла замолчала. Адам, внимательно следивший за рассказом, спросил:
– И всё?
– Да, та часть в правдивость которой поверить ещё можно!
– Давайте вторую часть!
Моника встала:
– Налью-ка я тебе выпить! И себе тоже! – Девушка открыла бар и достала бутылку. Наверху послышал какой-то шум.
– Проверю, что там! – Джон взялся за трость.
– Нет! – Моника резко взвизгнула. – Нет, папа! Там всё в порядке.
Джон сел на место, недоверчиво глядя на дочь.
– Ты уверена?! – мистер Доннован прищурился.
– Абсолютно! – ответила старшая дочь.
Моника подала стакан Адаму, и он сделал глоток.
– Утром мы проснулись от крика. – Продолжила миссис Доннован. – Я бросилась в коридор и обомлела от увиденного. На пороге своей комнаты стояла Вики. Она выглядела так, будто и не была никогда больна и всё казалось сном. На шум выглянули и девочки с Питером. Через пару часов, мы все вместе, были в больнице. Снова сдав кучу анализов, мы убедились – Вики здорова.
После, я много раз пыталась найти ту женщину, но не смогла. Она не взяла с меня денег и ничего не просила взамен.
На следующий вечер Элизе стало плохо. У неё поднялась температура, девочка бредила, беспокойно ворочалась в своей кровати. Как назло, никого не было дома, только я. Через пару часов, когда подействовало жаропонижающее, я спустилась, чтобы сделать себе кофе, а когда поднялась обратно в комнату Элизы, её уже не было, как и следов борьбы. Она испарилась. В ту ночь, седых волос у меня прибавилось. Утром в дверь постучали, я думала это полицейские, но это были два мужчины. Они внесли окровавленную Элизу и рассказали, что же случилось. Рассказали нам о ритуале и о том, кто мы теперь такие. И кто Элиза. Хотя, они сказали не всю правду, видимо и сами не в курсе что к чему.
Женщина взялась за голову:
– Звучит, как бред, и тебе многое не понятно, но такова правда. Мистер Саманто, тот человек, что привёл Элизу, рассказал, что моя дочь теперь вожак стаи. Она убила предыдущего Альфу – его брата и теперь несёт ответственность за волков. Через пару дней «обратились» и мы. Через две недели Элиза сбежала, а мы остались разгребать последствия. Моника попыталась сдержать волков, но у неё не вышло. Кто-то напал на Генри и Джона – мой муж выжил, а Генри погиб.
– Он тоже был оборотнем? – спросил Адам у Моники.
– Нет, Генри был человеком. Хорошим человеком. Он не хотел становится волком, но мы много раз обсуждали то, что Майклу стоит сделать это. Для его же пользы.
– После его смерти, Альфой стал мистер Саманто. – Продолжила Габи. – Теоретически, он и сейчас вожак, но в стае уже идёт разлад. Все ждали возвращение Элизы.
– Простите. – Адам снова обратился к Монике. – А твой сын? Он уже волк?
Девушка усмехнулась.
– При, так скажем, скрещивании человека и оборотня, рождается человек. Чтобы в потомстве был волк, оба родителя должны быть оборотнями. Мы можем иметь только одного ребёнка. Это касается и Альф, и простых волков.
– Поэтому, Вики покончила с собой! – Сделал вывод мистер Ридд. – Она думала, что её дочь мертва, и детей у неё больше быть не может?!
– Именно так, Адам. – Габриэла взяла его за руки. – Ты хороший человек, Элизе ты дорог. Пусть она не показывает это, но зная мою дочь могу сказать— она дорожит тобой.
В гостиную вошла Элиза. Она подошла к Монике и положила сестре руку на плечо.
– Всё хорошо, Мо!
Девушка облегчённо выдохнула и заулыбалась.
– Спасибо! – Она ткнулась сестре в живот, и та неловко положила руку ей на голову.
