Окинув взглядом присутствующих, Сэм спросил:
– Записку Селии все прочитали? Раздались утвердительные возгласы.
– Отлично, – заметил Сэм.
Селию обрадовало, что ее служебную записку – а поработала она над ней изрядно – прочитали. Единственное, что в этом документе отсутствовало, так это ее собственные предложения. Окончательные выводы, считала она, должны быть сделаны в итоге этого совещания, с учетом мнения всех его участников.
– Селия, позволь мне сразу же заявить, – обратился к ней Сэм, – ты поступила совершенно правильно, обратив наше внимание на эти случаи. Это важно, поскольку они станут достоянием гласности и нам предстоит быть во всеоружии, чтобы представить собственную версию случившегося через три недели, когда монтейн поступит в продажу. – Тут он вопросительно взглянул на Селию. – Я уверен, что именно такую цель ты и преследовала. Не так ли?
Вопрос застал ее врасплох, и Селия несколько замешкалась.
– Ну, в общем, так… – ответила она. Сэм торопливо кивнул и продолжал:
– Давайте-ка проясним еще один вопрос. Винс, почему мне не сообщили о докладных компании «Жиронд-Шими», на которые ссылается Селия?
Лицо директора по науке передернулось.
– Потому, Сэм, что, пересылая вам каждый документ из тех, что поступают в нашу компанию и касаются буквально всех наших изделий, я бы, во-первых, пренебрег своей работой, которая в том и состоит, чтобы отделять важные с научной точки зрения вопросы от несущественных, и, во-вторых, у вас на столе скопилась бы такая гора бумаги, что ни на что другое не осталось бы времени.
Это объяснение, по-видимому, удовлетворило Сэма.
– Каково ваше мнение об этих докладах? – обратился он к Лорду.
– Оба документа приводят к однозначным выводам – в них с исчерпывающей полнотой доказывается, что заключение экспертов «Жиронд-Шими» о непричастности монтейна к этим инцидентам научно обосновано.
– А случай в Австралии? Может быть, следует пересмотреть прежнее решение с учетом дополнительных пунктов, на которые обратила внимание Селия?
Селия подумала: «Вот мы тут сидим и привычно жонглируем словами. Говорим об „инцидентах“, „случаях“, „заключениях“, а ведь речь на самом-то деле идет о детях, обреченных оставаться калеками всю жизнь. Допустим, монтейн ни при чем; разве от этого легче? Ведь они не смогут ни ходить, ни вообще пошевелить рукой или ногой, не говоря уже о способности мыслить. Неужели мы настолько безразличны или, может быть, страх заставляет нас прятаться от правдивых, неудобных слов? И еще: нам, наверное, спокойней от того, что речь идет о детях в далеких странах и мы их никогда не увидим.., не то что внука Сэма. Он рядом, близко. Вот мы и отмечаем день его рождения, кто сигарами, а кто шоколадом».
Лорд продолжал отвечать на вопросы Сэма, едва скрывая раздражение:
– Эти «дополнительные пункты», как вы изволили выразиться, абсолютно ничего не меняют. Честно говоря, я не вижу ни малейших оснований, чтобы на них останавливаться.
За столом раздались вздохи облегчения.
– Но уж поскольку мы тут собрались и для протокола, – продолжал Лорд, – я подготовил заключение, где дается научная оценка всех трех случаев – в Австралии, Франции и Испании. – Тут он сделал паузу. – Я знаю, что мы торопимся…
– Сколько вам понадобится времени? – спросил Сэм.
– Не больше десяти минут. Это я гарантирую. Сэм взглянул на часы.
– Хорошо, но не больше.
Селия молчала, но внутри у нее все кипело. Отчаянно рвались наружу слова: «Это же жизненно важный вопрос. Разве можно решать его в такой спешке?»
Но она сумела обуздать поток охвативших ее мыслей и сосредоточила внимание на выступлении Лорда.
Директор по науке говорил убедительно, компетентно, не оставляя места для каких-либо сомнений. Проанализировав генеалогические линии дефективных младенцев и их родителей, Лорд отметил множество факторов, способных повлиять на нормальное развитие беременности и нанести ущерб плоду. В частности, как он выразился, неконтролируемые сочетания химических веществ в организме, в особенности лекарств и алкоголя, могли явиться причиной ужасающих последствий. Подобные трагические примеры не редкость.
Во всех рассматриваемых случаях, настаивал Лорд, так много противоречий, причем вопиющих, что просто неразумно и антинаучно обвинять во всем монтейн, в то время как это лекарство завоевало безупречную репутацию во всем мире. Попытки взвалить ответственность на монтейн Лорд квалифицировал как истерию и даже мошенничество.
Явно выражая чувства участников совещания, Сэм сказал:
– Спасибо, Винс. Думаю, вы всем нам подняли настроение. Отодвинувшись от стола, добавил:
– По-моему, мы можем обойтись без каких-либо формальных резолюций. Я вполне удовлетворен тем, что можно без всякого риска полным ходом продолжать подготовку к выпуску монтейна.
– Прошу прощения, – сказала Селия, – но боюсь, что этим вопрос не исчерпывается.
Все повернулись в ее сторону.
– Ну что еще? – нетерпеливо спросил Сэм.
– Я хочу задать Винсу один вопрос.
– Ну что же.., если это столь необходимо. Селия заглянула в свои заметки.
– Винс, вы утверждали, что монтейн не является причиной дефектов у троих новорожденных, родившихся в Австралии, во Франции и в Испании. Новорожденных – и нам не следует это забывать, – не способных нормально двигаться и обреченных на слабоумие.
«Если другие и боятся называть горькую правду своими именами, – решила Селия, – я скажу то, что думаю».
– Я рад, что вы меня выслушали, – ответил Лорд. Селия пропустила мимо ушей его язвительный тон. Она продолжала:
– Что же все-таки явилось причиной врожденных дефектов у этих детей, если не монтейн?
– Мне кажется, я достаточно ясно объяснил, что причин могло быть много, возможно, несколько сразу.
– Но все-таки что конкретно? – настаивала Селия.
– Откуда я знаю! – раздраженно ответил Лорд. – В каждом отдельном случае причина могла быть иной. Важно, что эксперты, расследовавшие обстоятельства на месте, считают, что дело не в монтейне.
– Итак, в действительности никто толком не знает, что именно вызвало патологию и привело к появлению на свет дефективных младенцев!
– О Боже! – Директор по науке в отчаянии всплеснул руками. – Я ведь уже это говорил! Может быть, другими словами, но… Тут в разговор вмешался Сэм.
– Селия, – сказал он, – к чему все это?
– А вот к чему, – ответила она. – Что бы тут Винс ни говорил, я по-прежнему испытываю тревогу. Никто ничего не знает. Меня такое состояние дел удовлетворить не может, и вообще я сомневаюсь.
– Сомневаетесь? В чем? – спросил кто-то из присутствующих.
