– В монтейне. – Селия обвела взглядом лица всех присутствующих. – У меня такое чувство, если хотите, можете назвать это инстинктом, словно мы где-то дали промашку. В чем именно, пока трудно сказать. И еще: остаются открытыми вопросы, на которые мы должны знать ответы, а их у нас нет!
– Видимо, речь идет о женской интуиции, – с издевательской ухмылкой проронил Лорд..
– А почему бы и нет? – отрезала Селия.
– Прошу всех успокоиться! – жестко распорядился Сэм.
– Если у вас есть предложение, – обратился он к Селии, – мы готовы его выслушать.
– Я предлагаю, – сказала Селия. – повременить с монтейном. Она почувствовала, что все присутствующие восприняли ее слова с недоверием.
– Насколько именно отложить и, собственно, почему? – процедил сквозь сжатые зубы Сэм.
Ответ Селии звучал обдуманно и взвешенно:
– Предлагаю отложить выпуск монтейна на полгода. Возможно, за этот период рождение дефективных детей и не повторится. А впрочем, кто знает. Я надеюсь, что этого не произойдет. В любом случае у нас появятся данные, которыми в настоящий момент мы не располагаем. Возможно, тогда мы сможем с полной уверенностью возобновить усилия по запуску монтейна.
В кабинете воцарилось напряженное молчание. Его нарушил Сэм.
– Да ты просто шутишь! – сказал он.
– Я говорю совершенно серьезно, – ответила Селия, глядя ему прямо в глаза.
Входя в этот кабинет, Селия и сама толком не разбиралась в собственных чувствах. На душе у нее было нелегко, но все-таки теплилась какая-то надежда. Теперь от нее не осталось и следа. Показная уверенность Винсента Лорда не только не успокоила ее – уж чересчур он старался быть убедительным, – а, напротив, усилила ее сомнения. Действительно, призналась себе Селия, заняв такую позицию, она в основном или почти в основном опиралась на интуицию. Но ведь раньше-то она ее никогда не подводила.
Селия понимала, что заставить поверить в ее опасения присутствующих, и прежде всего Сэма, – задача трудная. Но она обязана их убедить. Они должны понять, что, если американский дебют монтейна несколько отложится, всем будет только полезно: беременным женщинам (не принимая этот препарат, они не станут подвергать опасности своих детей); самой компании «Фел-динг-Рот»; наконец, всем им, отвечающим за действия компании.
– Ты представляешь, чем для нас чревата задержка с монтейном? – спросил Сэм, явно не оправившись от потрясения.
– Конечно, представляю! – Тут Селия позволила и себе несколько повысить голос. – Кому это знать лучше, чем мне? Кто еще занимался монтейном столько, сколько я?
– Никто, – сказал Сэм. – Поэтому-то так трудно поверить, что ты предлагаешь ждать.
– Именно поэтому вы должны понять, что мне вовсе не легко выступать с подобным предложением. Сэм повернулся к Сэту Фейнголду:
– Во сколько, по-вашему, нам обойдется задержка с выпуском монтейна?
Пожилой контролер чувствовал себя явно неловко. Он был другом Селии. Кроме того, там, где дело касалось науки, он чувствовал себя неуверенно и откровенно давал понять, что в такие дела его лучше не втягивать. Билл Ингрэм также выглядел расстроенным. Селия понимала, что его раздирают внутренние противоречия – лояльность по отношению к ней и его собственные надежды, связанные с монтейном.
«Ну что же, у всех у нас свои проблемы, – подумала Селия. – Уж у меня-то сейчас их хватает».
Фейнголд сидел, уткнувшись носом в бумагу, и что-то подсчитывал карандашом. Оторвавшись от своих записей, он сказал:
– В округленных цифрах мы выделили на монтейн тридцать два миллиона долларов. Эта сумма израсходована не полностью, так что примерно ее четвертую часть еще можно сохранить. Однако я не включил сюда значительные общие расходы. Что касается истинной стоимости задержки, она подсчету не поддается. Все будет зависеть от ее продолжительности и последствий для планируемого объема реализации.
– Об одном из таких последствий я могу сказать уже сейчас, – заявил руководитель отдела по связям с общественностью Хэммонд. – Если мы примем решение отложить производство монтейна, пресса своего не упустит. Газетчики так раздраконят наш препарат, что ему уже никогда не восстановить репутацию.
– Я придерживаюсь такого же мнения, – добавил Сэм. – На данный момент задержка может дать результаты не менее плачевные, чем полный отказ от производства. – Тут Сэм повернулся к Селии. В его голосе звучал укор:
– Если мы поступим по-твоему – кстати, исходя из самых расплывчатых обоснований, – ты вообще способна представить, с каким удивлением и негодованием это будет встречено советом директоров и акционерами? А о наших служащих, от услуг которых придется отказаться, о тех, кто рискует навсегда потерять работу, ты подумала?
– Да, – ответила Селия, стараясь сохранить спокойствие, хотя слова Сэма и причиняли ей страдание. – Я обо всем этом подумала. Я думала об этом всю прошлую ночь и почти весь сегодняшний день.
Скептически хмыкнув, Сэм снова обратился к Фейнголду:
– Итак, нам в любом случае придется пойти на риск потерять примерно двадцать восемь миллионов, не говоря уже о гораздо большей сумме в виде ожидаемой прибыли.
– Да, это верно. Потенциальные потери составят такую сумму, – ответил руководитель финансового отдела, виновато глядя на Селию.
– И что же, мы можем себе такое позволить? – мрачно спросил Сэм.
– Нет, – ответил Фейнголд, с грустью покачав головой.
– И однако же, – продолжала настаивать Селия, – потери могут стать еще больше, если у нас возникнут неприятности с монтейном.
В разговор вступил Глен Николсон:
– Об этом действительно стоит подумать.
Говорить ему было нелегко. Это была первая, пускай робкая, поддержка Селии, и она ответила шефу производственного отдела благодарным взглядом.
Вновь зазвенел голос Винсента Лорда:
– Но ведь мы вовсе не рассчитываем на неприятности. Если, конечно, все присутствующие, – тут он окинул взглядом сидящих за столом, – не склонны рассматривать нашу леди в качестве ведущего научного эксперта.
В ответ раздался нерешительный смех, тут же прерванный нетерпеливым жестом Сэма.
– Селия, – сказал он, – пожалуйста, выслушай меня внимательно.
Говорил он серьезно, но более спокойно, чем раньше. И вновь их взгляды встретились.
– Мне бы хотелось, чтобы ты пересмотрела свою точку зрения. Может быть, ты поспешила с выводами, не учла всех последствий. С каждым из нас, присутствующих здесь, такое временами случается. Со мной, во всяком случае, это было, и мне приходилось усмирять свою гордыню и идти на попятную, признаваясь в собственных заблуждениях. И если ты поступишь сейчас так же, никто из нас не станет думать о тебе на йоту хуже. И то, что здесь произошло, в этих же стенах и останется. Я это обещаю, а также призываю тебя изменить свое мнение. Что ты скажешь?
