Все пытались ее развлечь и говорить только о приятном. Конечно, ей нельзя беспокоиться, огорчаться, тем более плакать. Ей ведь предстоит родить герцога, и страшно было подумать, что с этим с этим могут возникнуть какие-то осложнения. Поэтому, когда лорд Торин уехал и у Овертины то и дело глаза стали на мокром месте, она и подумать не могла, что началась война с Лузаной.
Война, та самая, которую все ждали и опасались. Лузана напала разом на несколько пограничных крепостей и в первые же дни захватила две из них. Сражения кипели на земле и на море. Король Клайдергар был в гневе и требовал выяснить, где именно находится Валантен Айд, найти его немедленно и доставить в Гарратен. Про гнев короля и его приказы Тьяне поведал один из новых дознавателей, прибывших из Гарратена, но о войне не сказал, так что Тьяна осталась в недоумении — что ей было за дело до гнева короля, и что она могла поделать? Где они, где король, и где Валантен!
Хотелось бы конечно, чтобы Валантен и оставался пока где-нибудь подальше. Если, конечно, он не найдет способа оправдаться перед королем и помириться с ним.
— Есть слухи, что лорда Валантена видели с герцогом Карай! — сообщил ей эсс дознаватель.
— Кто это? — удивилась Тьяна.
— Это адмирал лузанской флотилии, и тоже, кстати, кузен вашего супруга! Как и король Лузаны, должен заметить.
— Я слышала о его родственниках в Лузане, со стороны матери, верно? Но я ничего о них не знаю, и нас никогда не представляли друг другу.
— У семьи Карай обширные верфи, и ваш лорд Валантен общался с ними довольно тесно, миледи.
— Тогда странно, что нас так и не представили, — кивнула Тьяна, — это естественно, что он должен быть попросить помощи, и, конечно, у родственников. — она говорила спокойно и мягко, — он ведь должен оправдаться перед его величеством в этих несправедливых обвинениях.
— Чем дальше, тем эти обвинения все менее кажется несправедливыми, даже тем, кто поначалу в них сомневался! — рявкнул дознаватель.
— Вы не смеете повышать тут голос, эсс! — гневно осадила его леди Овертина, — это может только его величество разве что!
— И заметьте, лорд Айд как никто понимает все слабые и сильные стороны гретского флота, он может быть весьма опасен Грету.
— Не может! — отрезала Тьяна, — он предан Грету и королю, а также делу, которому посвятил себя.
И подумала, что, с другой стороны, если верить рассказам, Валантена представляют глупым зверем.
Какая непоследовательность.
Дознаватель несколько раз повторил про гнев короля, но о войне так и не сказал ни слова — может быть, считал, что леди Айд о ней знает, или ему запретила герцогиня?
Лорд Торин, с перевязанным плечом, вернулся после Осенних праздников, которые в этом году в Нивере праздновали совсем скромно, по-семейному, без гостей, балов и приемов. Тогда Тьяна и узнала про войну, и про то, король Клайдергар победил и выбил нежданных гостей из Грета. А лорд Торин показал себя, хотя мог и не воевать — он был кандрийцем. Война закончилась и была выиграна, но вряд ли о ней могли забыть скоро…
У Тьяны, между тем, это было время, когда она начала чувствовать свою беременность. То было только знание, и вот пришли ощущения. Лунные дни не приходили, изменились вкусы: понравились кислые яблоки, а запах роз, которых было так много в Нивере, стал ненавистен. Она то подолгу не хотела есть ничего, кроме тех яблок, то набрасывалась на все мясные блюда, которые подавали к столу. На третьем месяце — живот обозначился чуть-чуть, но любимое платье стало заметно тесным в талии. Еще через два месяца…
Она гуляла по парку, конечно, с сопровождением. Кончалась осень, слегка подморозило, срывались с неба первые снежинки, но в длинной беличьей шубке Тьяне было тепло, а острый холодный воздух казался вкусным. И вдруг она ощутила слабое, но отчетливое движение внутри себя, в животе. Слабое, да, капельку щекотное, как прикосновение крыла маленькой птички…
Ее сын. Их с Валантеном сын. Он жил. Он начал двигаться!
— Миледи? — забеспокоилась дама, которая составляла ей компанию на этот раз.
Тьяна стояла, замерев, улыбалась и прислушивалась к ощущениям внутри себя.
Ее малыш…
Прошли еще недели. Морозило, кружили метели — зима выдалась холоднее предыдущей и гораздо снежней. А море все равно осталось живым, не спряталось в ледяной корке, и разыгрался шторм, ветер сотрясал ставни на окнах Верхнего и швырял в них охапки снега — но это было совсем не то, что там. в Нижнем. Теперь то, что было год назад, казалось Тьяне невероятно хорошим сном. И, кстати говоря, теперь ее совсем не тянуло в Нижний — что там было делать одной, без Валантена?
А какой после нынешнего шторма был закат, так ли красив? Никто не позвал Тьяну подняться на башню и посмотреть. Да и не хотелось этого — с кем-то другим.
Она почти подружилась с Овертиной. Именно что почти — вряд ли для них было возможно подружиться всерьез. Но теперь они легко переносили общество друг друга и даже иногда находили в этом удовольствие, могли болтать о пустяках. Вот о Валантене они никогда не говорили. Наверное, все-таки Тьяна не простила ей прошлогодние так называемые шутки в его адрес. Возможно, потому, что шутить таким образом было не в ее натуре. А герцогиня, скорее всего, избегала этой темы, как болезненной для Тьяны.
Так или иначе, они просто не говорили о Валантене. Но она рассказывала о ребенке, и на лице Овертины были и радость, и любопытство, и капельки зависти. И было жаль ее — за что она лишена такого счастья?
Но теперь Овертина сможет опять выйти замуж. Через три года, наверное — как позволяют приличия. Ей будет уже тридцать, солидный возраст по меркам девятнадцатилетней Тьяны, но этот возраст позволяет иметь детей…
Они отпраздновали Новогодье. Тьяна тоже спустилась ненадолго к костру, и даже протанцевала немного с лордом Торином. Пока продолжался траур, только у костра на Новогодье и можно было танцевать хозяйкам Нивера, и то не день напролет, а так, формально, лишь бы соблюсти обычай. Но Овертина впервые была оживлена, улыбалась по-настоящему. Легонько постучала Тьяну по животу:
— Эй, племянник, ты меня слышишь? Когда-нибудь это костер будешь зажигать ты!
И Тьяна тут же почувствовала ответный толчок изнутри, который пришелся прямо в руку герцогини — будущий герцог дал понять, что осознает ответственность и не подведет.
Они с Овертиной посмотрели друг на друга и рассмеялись разом — словно у них появился общий секрет, который они, пожалуй, не станут никому рассказывать.
Тьяна чувствовала себя прекрасно, несмотря на то, что уже перешла на просторные платья. Она могла, кажется, сколько угодно гулять и танцевать, и долго пробыть на этом празднике, но ушла почти сразу, отведав праздничного мяса и хлеба. Потому что — плотное кольцо стражи вокруг площади. Колдуны из Гарратена, дознаватели — они часто менялись, и давно уже никто не удивлялся новым лицам.
