— Не очень, — ответила Тьяна, не решаясь признаться, что не огорчилась вовсе, — на все воля всевышнего, Уна.
— Да-да, конечно. Все еще может получиться, главное, надо надеяться.
— А вы огорчены?
— Разумеется. Но я ведь, все-таки, давно привыкла к нему.
— Я тоже уже привыкла, Уна, — она вернула трубу, и краем глаза глянула на девушек.
— Я рада. Что вы так говорите. Хотя и не верю, — прошептала та в ответ.
Девушки, этот прелестный цветник в шелке и кружевах, смотрели на них во все глаза, видимо, решая, точно ли леди Айд почти не расстроилась оттого, что лорда Айда пока не расколдовали, или она просто умело делает вид, а на самом деле расстроилась?
— Уна, вы могли бы дать знать Валантену, что я хочу его видеть? Я сама не знаю, как ему это передать, — это Тьяна тоже сказала тихо, потому что передавать собственному мужу просьбу о свидании, находясь, как ни крути, у себя дома, ей казалось очень смешным.
Валантен, скорее всего, придет сам. Но уверенности такой все же не было. Мало ли, по какой причине он передумает?
— Конечно, Тин, — понятливо кивнула леди Уна.
Ужин прошел подчеркнуто уныло. Первое, что сказал Тьяне герцог, явившийся за стол:
— Я надеюсь, вы не слишком огорчились из-за нашей неудачи, миледи? — и сочувственно пожал ей руку.
Стоявшая рядом с ним герцогиня Овертина тут же взглянула на Тьяну с насмешливым любопытством.
Сказать, что огорчилась? Или — не огорчилась?..
Тьяна решила уйти от ответа:
— Я, как и все, не теряю надежды, милорд, — и заработала еще один насмешливый взгляд от любезной родственницы.
— Это правильно, — согласился герцог, — мы не должны терять надежды.
— Мне кажется, наша дорогая невестка вовсе не огорчена, — с улыбкой заметила герцогиня, — на минутку мне показалось, что она даже довольна.
— Я просто умею мириться с обстоятельствами, миледи, — ровным голосом пояснила Тьяна.
— Да-да, и мы это ценим, правда, дорогой?
Герцог с усмешкой поглядел на них обеих.
— Дорогая, а если бы мы с братом поменялись внешностью, вы бы не были огорчены, я надеюсь? Ведь наши чувства проверены временем, а для мужчины красота так мало значит.
На какой-то миг, но герцогиня смешалась, побледнела, сжала губы. Даже представить своего мужа в обличье Валантена ей показалось так ужасно?
— Это плохая шутка, милорд, — резко заметила она.
Тьяна же не сдержалась, улыбнулась, и герцог тоже, и эта их капелька совместного веселья, кажется, задела ее милость, она отвернулась с гордым видом.
Когда Тьяна села за стол рядом с Овертиной, напротив нее оказалась очень красивая брюнетка в ярком зеленом шелке, с сияющими бриллиантами в волосах.
— Наша невестка Тьяна, леди Айд, супруга лорда Валантена. Наш добрый друг Арнела, графиня Корет, из Кандрии, — представила их друг другу Овертина.
Теребя вилкой крылышко цыпленка, она заметила, обращаясь теперь к Тьяне:
— А ведь, если бы получилось расколдовать лорда Айда, вам было бы много проще выполнять договор, моя дорогая.
Все сразу притихли и перестали жевать, внимая спектаклю, который вот-вот должен развернуться. А Тьяна подумала, что, пожалуй, начнет скучать по мигреням Овертины.
— Я и так не жалуюсь на трудности, ваша милость, — сказала она.
— Мы это ценим, — кивнула герцогиня, — хотя, пока и об исполнении договора можно не беспокоиться. Хойр ведь предупредил вас о защитном заклятье, на которые он такой мастер? Это отличный повод не заниматься бесполезным делом.
— Благодарю за заботу, ваша милость, — ответила Тьяна, опуская глаза.
— Всегда пожалуйста, моя дорогая.
— О, не смущайтесь, милочка, — ласково пропела добрый друг графиня, — тут все свои, все друзья, чужих нет А друзья иногда дают замечательные советы.
Лишь теперь до Тьяны дошло, о чем только что сказала Овертина.
По договору она должна Айдам ребенка, значит, пока действует защитное заклятье, незачем встречаться с Валантеном. Точнее, исполнять супружеский долг им незачем, если иметь ввиду договор. И Валантен, возможно, не будет приходить к ней именно поэтому. Чтобы не заниматься бесполезным делом.
Он выбрал ее потому, что не увидел отвращения лишь в ее глазах — так он сам когда-то ей сказал. И в тот момент этого было достаточно. У него не было выбора, у нее тоже не было. Они вместе потому, что у них обоих не было выбора.
Но каждой женщине все равно хочется чего-то большего.
Неужели она не нравится ему хотя бы немного, настолько, чтобы хотеть ее видеть иногда просто так, а не ради дела? И почему-то ей не раз казалось, что — да, нравится. Просто так. Именно она. Хотя, что она в этом понимает? Может быть, он просто радуется той, которая смотрит без отвращения.
А тогда вот еще что: почему она скучает без него, желает нравиться, и чтобы он действительно выбрал ее хотя бы не из десятка, а их трех, как и предполагалось? Но чтобы тогда две другие невесты тоже смотрели без отвращения.
Просто дело в том, что эсс Хойр, так или иначе, прав, и это в ней проявляется натура всех женщин?
Они с валантеном когда-то договорились о дружбе, которая может «стать неплохим началом». Началом чего?..
— Наша леди Айд о чем-то задумалась?
Тьяна подняла взгляд на друга-графиню.
— Нет-нет, миледи.
— А мы тут говорим по леди Венель. Про то, что ей бывало довольно тяжко с лордом Валантеном.
Как странно, Тьяна была уверена, что говорить о покойной жене в присутствии настоящей, да еще за столом — совершенно дурной тон. Но ведь тут все свои, все друзья, и герцог хоть и сидит за тем же столом, но на своем хозяйском месте, то есть далеко.
— Я не знала леди Венель, и мне нечего о ней сказать.
— Но лорда Валантена вы ведь знаете? — друг-графиня поглядывала на нее с видом заговорщика, — можете ли вы утверждать, что ее страдания сильно преувеличены?
Герцогиня сидела с подчеркнуто-равнодушным видом.
— Мне ничего не известно об этом, миледи, — ответила Тьяна. — Могу лишь сказать о себе — я не испытываю страданий.
