Он не шевелился и смотрел по-прежнему печально. Потом медленно опустился на колени перед Тьяной, сложил руки в умоляющем жесте — как и вчера, перед леди Фан.
Кто знает, в чем он провинился и чего хочет, но Тьяне вдруг стало его жаль.
— Ты не хотел сильно меня напугать, — повторила она, оставляя официальный тон, — я понимаю. Ты не подумал, что так выйдет.
Призрак поднял лицо к Тьяне и кивнул, лицо стало еще отчетливее.
— Тебе тоже плохо, да? Я уже не сержусь и не боюсь. Я прощаю тебя. И ты меня прости, хорошо?.. — последнее она добавила уже по какому-то наитию, вспомнив старую истину, что во взаимных разногласиях почти всегда виноваты оба.
Как ни странно, страха больше не было.
Призрак опять кивнул, и протянул руку. Леди Фан обняла Тьяну, пытаясь отодвинуть ее подальше от призрака, но теперь та тоже протянула руку и коснулась ледяных белых пальцев. И, помимо холода, ощутила легкое прикосновение, как будто по пальцам невесомо провели шелковым платком.
— Я тебя прощаю, — повторила она.
Некоторое время ничего не происходило, и леди Фан уже настойчиво потянула Тьяну к выходу — все, они сделали, что собирались, — как вдруг призрак стал меняться.
Он уплотнялся, и в то же время, терял очертания, опускаясь вниз, растекаясь по полу. Тьяна и Леди Фан, пятясь, отступили в дверям, обе были не в силах оторвать взгляда от происходящего. Стало еще холоднее, несколько голубей со стуком упали с насеста.
Призрак растекался не бесформенной лужей, а тонкими дорожками, линиями, пятнами, образуя рисунок на полу. Рисунок, нарисованный клочьями белого тумана.
Дерево. Призрак, исчезая, изобразил на полу голубятни дерево, похожее на могучий дуб с толстым, немного искривленным с одной стороны стволом, торчащими сучьями и круглой кроной.
С насестов упало еще несколько птиц. Тьяна огляделась — на полу лежало гораздо больше голубей, чем они заметили падений. Защита колдуна не позволяла призраку брать силы у женщин, но голуби были перед ними беззащитны.
— Спасибо тебе, — сказала Тьяна, на всякий случай, — но что это значит?
Она была почти уверена, что ее уже не слышат. Призрака больше не было. Он развоплотился… если так можно сказать о сущности, не имеющей плоти. Он ушел, оставив напоследок послание. Ушел навсегда?..
— Пойдем отсюда быстрее, — леди Фан потащила Тьяну к выходу.
Оказавшись внизу, они без сил упали на ту самую скамейку, на которой леди Фан приходила в себя вчера.
— Надо позвать Хойра, — прошептала Тьяна, — там голуби. Он не хотел. Он не мог иначе, наверное. Что это все значит?
Ее тете тоже было жаль ни в чем не повинных птиц, но дышалось ей теперь куда легче — дело было сделано. Она уже не сомневалась в том, что именно этого призрака, туманное холодное привидение, имела в виду Айнора, когда говорила о прощении. Все сходилось. А дерево?..
Кто же знает, что это означает. Но, может быть, и что-то важное. Леди Тьяна, мать Валантена, видимо, поняла бы сразу. Теперь надежда на Хойра, на герцога, да хоть на кого — может, тоже поймут…
— Миледи! Миледи! — по дорожке, размахивая руками, почти бежал Хойр, за ним, прихрамывая, торопился один их его помощников.
Слишком рано, часа, конечно, еще не прошло.
— Миледи, с вами все в порядке? Что происходит, миледи?!
— Ваше любимое привидение ушло навсегда, нарисовав кое-что на полу, — сказала леди Фан, почему-то не удержавшись от легкого сарказма, — в голубятне. Помогите птицам, если сможете.
— Миледи?! — Хойр поглядел на нее слегка безумным взглядом, и устремился к башне.
Через минуту он выскочил с ведрами в руках, одно бросил помощнику, прокричав:
— Песка! Земли из под деревьев! Чего угодно!
— Чем вам помочь, эсс? — крикнула леди Фан, вставая.
— Не двигаться, — раздраженно крикнул колдун, — вы понимаете, что творите, миледи? Вас следует запереть, вот что! Увезти подальше от Нивера немедленно! Вы опасны!
Пожав плечами, леди Фан опять села, и молча наблюдала, как колдун с помощником нагребли в ведра земли и утащили в башню.
Спустя некоторое время Хойр подошел, встал рядом, все еще с негодованием глядя на обеих леди.
Впрочем, леди Фан доставалось больше горящих взглядов.
— Мы посыпали оставленный рисунок землей, чтобы он не исчез окончательно, — доложил он, — три птицы погибли, остальные оправятся. Миледи, это недопустимо! Это притом, что я головой отвечаю за безопасность леди Айд! И что же, я захожу к вам сказать несколько слов, и ваша горничная сообщает мне, что через полчаса, если вы не вернетесь благополучно, ей следует бежать ко мне и поднимать тревогу. Да я чуть не поседел, миледи!
— Правильно, — кивнула леди Фан, — я подстраховалась. Кора такая молодец, что сообщила вам раньше. А я очень осторожна, знаете ли. И кто виноват, что вы так плохо разбираетесь в привидениях, эсс? Да у нас каждая старуха знает, что привидения не являются просто так, и что они не так уж глупы.
— Миледи!!
Тьяна недовольно покосилась на тетю, всерьез забоявшись, что эсса Хойра сейчас хватит удар. Конечно, колдуны в силу особой выучки люди выдержанные и ударам не очень подверженные, но кто их знает, в самом деле.
Хойр несколько раз вдохнул и выдохнул, видимо, видимо, призвав ту самую особую выучку.
— Как вы это объясните, миледи? Что означает этот, так сказать, рисунок? — спросил он.
— Сядьте, прошу вас, — леди Фан слегка подвинулась, хотя места на скамье и так было вполне достаточно, — я не знаю, что означает рисунок. Надеялась, что вы догадаетесь. Может быть, здесь, в парке, найдется такое дерево? Оно довольно примечательное.
— Конечно, мы поищем, — он присел на самый краешек скамьи, — но… как вам пришло в голову вдвоем с племянницей изгонять привидение? И — как?!
— Не изгонять. Тьяна должна была его простить. Я вам рассказывала, помните? Она простила. Это все. Вы лучше подумайте, что это может значить. Чем этот человек при жизни рассердил леди Тьяну?
— Мне только один такой приходит в голову. Но он жив. как выяснилось. А другие — кто же знает?
— А расспросить леди Тьяну никак нельзя? И про призрака, и про дерево? Ведь говорят, что есть способы пообщаться с мертвыми, эсс?
— Миледи! — он всплеснул руками, — да за кого вы меня принимаете? Где вы наслушались этих баек, миледи? У ваших старух?!
Леди Фан пожала плечами.
