— Старт назначен на конец недели, — сказала Садасса, как бы читая мои мысли. — И спутник погибнет. Помощь прекратится.
— Как вы можете говорить об этом с таким спокойствием? — спросил я.
— Я всегда спокойна, — ответила Садасса. — Мне пришлось научиться сохранять спокойствие. Нам уже несколько месяцев известно, какая судьба уготована спутнику. Всю необходимую информацию мы получили. Этих сведений должно хватить. Спутник существовал до тех пор, пока не выполнил работу, которая от него требовалась. На Землю послано достаточно плазматических форм, чтобы…
— Я не верю, что мы справимся с поставленной задачей, — прервал ее я.
— Но диск мы выпустим.
— Выпустим, — подтвердил я. — Можем начать хоть завтра. Даже сегодня, если хотите. У меня есть кое-какие мысли насчет того, кто мог бы это записать. Мы как раз планировали выпуск новых дисков и обсуждали рекламную кампанию.
— Отлично, — сказала Садасса.
— Зачем спутнику понадобилось говорить в древние времена именно с евреями?
— Евреи были пастухами, жили под звездами, а не так, как сейчас: в каменных городских домах. Тогда было два еврейских царства — Израиль и Иудея. ВАЛИС говорил с жителями Иудеи, землепашцами и скотоводами. Вы заметили, что ИИ-оператора слышно лучше, когда ветер дует со стороны пустыни?
— Да, мне это показалось удивительным, — ответил я.
— Мы воспринимаем парарадиосигналы, как бы оболочку направленного радиоизлучения. Если послание декодировать, то окажется, что оно ничего не означает. Поэтому доктор Мояшка так и не сумел расшифровать команды, поступающие со спутника на Землю: сам радиосигнал заключает в себе лишь часть полной информации. Яркие световые круги, которые возникали перед вашими глазами при передаче плазматического существа по лучу, вызываются не радиосигналом, а излучением. Причем здесь, на Земле, этот вид излучения не известен. Его может обнаружить только тот, кто служит приемником плазматической формы и только по возникновению световых кругов перед глазами. У других живых организмов изменится кровяное давление, не более того.
— Не могу поверить, что выбор древних евреев обусловлен только тем, что они жили под открытым небом, — заметил я.
— Конечно, это не единственная причина. Такой образ жизни лишь облегчал контакт. Дело в том, что отношение обитателей Древней Иудеи к тирании не отличалось от нашего отношения к Феррису Фримонту. Это была немногочисленная часть человечества, не подвергшаяся ассимиляции, не запятнанная властью и гордыней. Они всегда боролись с поработителями, стремились к независимости и свободе, к сохранению своей индивидуальности. Самая передовая, самая энергичная часть населения Земли, которая противостояла все разрушающему единообразию, насаждаемому Вавилоном, Ассирией, а пуще всего — Римом. Они для Рима в те времена были теми же, что мы для Ферриса Фримонта сейчас.
— Но вспомните, что произошло в 70 году, — сказал я, — когда они восстали против римского владычества. Резня, разрушение храма, рассеяние на вечные времена.
— И вы боитесь, что сейчас произойдет нечто подобное? — спросила Садасса.
— Боюсь, — признался я.
— Феррис Фримонт уничтожит нас независимо от того, вступим мы с ним в борьбу или нет. К концу этой недели спутник будет сбит с помощью Советского Союза. А тем временем «дановцы» пытаются определить всех людей, в которых, благодаря спутнику ВАЛИСа, живут две личности — такие как мы с вами. Вот в чем причина активности полиции.
— И многих из нас они поймали?
— Не знаю, — сказала Садасса. — Ведь мы редко общаемся друг с другом. Я только слышала, что раскрыта половина членов организации — и все они убиты. Когда нас находят, то об аресте речь не идет — нас просто убивают. Часто так, как пытались убить меня, то есть с помощью яда. В правительственных арсеналах немало сильнодействующих ядов, они не оставляют следов — ни один эксперт не установит причину смерти.
— Но вы остались живы, — заметил я.
— Враг не ожидал, что ВАЛИС меня вылечит, — ответила Садасса. — Ведь у меня был рак четвертой стадии, когда ВАЛИС вмешался и исцелил меня за один день. Исчезли все злокачественные клетки, даже в спинном мозге. Врачи не нашли и следа рака.
— Что будет с вами, когда спутник собьют?
— Не знаю, Ник, — сказала она спокойно. — Может быть, рак вернется и я погибну. А возможно, и нет — если ВАЛИС исцеляет навсегда.
«Если это не так, — подумал я, — то травмы, полученные в автокатастрофе, вернутся ко мне». Но ничего не сказал.
— Что вас больше всего пугает? — спросила Садасса.
— Гибель спутника.
— Стало быть, вы не боитесь того, что произошло с вами, со мной?
— Не боюсь. Все было так неожиданно, я ничего не понял. Но это спасло меня от полиции.
— Вы получили что-то по почте?
— Да, — ответил я.
— Власти знали о воздействии луча на кого-то в вашем районе. Возможно, полицейские криптографы послали подобные материалы всем жителям в округе. Что вы сделали с этим посланием?
— Позвонил в ДАН. Правда, позвонил не я, а… — Я замолчал, не зная, какое подобрать слово.
— Огневик, — сказала Садасса.
— Кто?
— Так я называю плазматический организм, живущий во мне. Скорее это не имя, а описание — он похож на маленькое яйцо, светящееся холодным бледным огнем вот здесь, — она коснулась ладонью лба. — Так странно ощущать его внутри себя, живого и никому не ведомого. Он спрятан во мне, в вас. Другие его не видят. Он в безопасности. — После паузы она добавила: — В относительной безопасности.
— Если меня убьют, — спросил я, — он тоже погибнет?
— Он бессмертен. — Садасса пристально посмотрела на меня. — И вы теперь бессмертны, Николас. Если огневик связан с вами, вы стали бессмертным. Когда ваше тело будет уничтожено, он покинет эту оболочку вместе с вами. Они не оставят нас. Раз уж мы дали им пристанище в себе, они возьмут нас с собой — в вечность.
— В виде награды? — спросил я.
— Да. Награды за то, что мы сделали или пытались сделать. Они ценят попытки, усилия точно так же, как те действия, которые привели к результату. Они ценят наши намерения, устремления сердец. Они прекрасно знают ограниченность наших возможностей, что вероятность провала велика. Мы можем лишь пытаться.
— По-вашему, нас ждет провал?
Садасса молча поднесла к губам свой стакан.
Глава 26
К концу недели Советский Союз заявил, что на борту спутника-перехватчика, посланного для фотографирования внеземного объекта, произошел взрыв, уничтоживший оба спутника. Причина взрыва не установлена, но предположительно она связана с неполадками в системе подачи топлива. Доктор Мояшка распорядился досконально исследовать все обстоятельства, вызвавшие катастрофу.
