Однажды, когда я сидел в своем кабинете и прослушивал пробные записи для альбома с предполагаемым названием «Давай поиграем», из переговорного устройства раздался голос:
— Мистер Брейди, к вам молодая дама.
Решив, что речь идет о певице, которая хочет, чтобы ее прослушали, я велел секретарю впустить посетительницу.
Вошла зеленоглазая девушка с короткими черными волосами.
— Привет! — сказала она и улыбнулась.
— Привет! — ответил я, выключая запись. — Чем могу служить?
— Я — Вивиан Каплан, — представилась девушка и села напротив меня. Теперь я заметил нарукавную повязку «дановца» и узнал ее. Это о ней говорил мне мой друг Фил — она хотела, чтобы он написал заявление о моей политической благонадежности. Что ей у меня надо? На моем столе стоял портативный магнитофон «Ампекс» с записью «Давай поиграем». К счастью, он был выключен.
Вивиан Каплан уселась поудобнее, расправила юбку и достала блокнот и ручку.
— У вас есть приятельница по имени Садасса Арампров, — начала она. — Кроме того, существует преступная организация, именующая себя Арампров. И спутник внеземного происхождения, недавно взорванный Советским Союзом, тоже иногда называли «спутник Арампров». — Она взглянула на меня и что-то записала в блокнот. — Вам не кажется это совпадение удивительным, мистер Брейди?
Я молчал.
— Не хотите ли сделать добровольное заявление? — спросила Вивиан Каплан.
— Я арестован?
— Вовсе нет. Я безуспешно пыталась получить заявление о вашей политической благонадежности от ваших друзей, никто не пожелал дать мне таковое. Проводя расследование, мы заметили, что слово «Арампров» странным образом неоднократно всплывает в связи с вами…
— Оно может иметь отношение ко мне в своем единственном значении — это девичья фамилия Садассы.
— К организации Арампров или к спутнику вы отношения не имеете?
— Никакого, — ответил я.
— Как вы познакомились с Садассой Арампров?
— Я не обязан отвечать на такие вопросы, — сказал я.
— Еще как обязаны. — Вивиан Каплан достала из сумочки черную карточку. Я уставился на нее — Каплан была агентом полиции. — Мы можем говорить здесь, а можем пойти со мной — что вам больше по вкусу?
— Я требую адвоката.
— Мы еще не достигли той стадии расследования, на которой нужен адвокат. Вам не предъявлено никакого обвинения. Так что расскажите мне: как вы познакомились с Садассой Арампров?
— Она пришла сюда в поисках работы.
— Почему вы приняли ее?
— Пожалел. У нее рак.
Каплан записала мои показания.
— Вам было известно, что ее настоящая фамилия — Арампров? Сейчас она носит фамилию Сильвия.
— Она представилась как миссис Сильвия.
Это было правдой.
— Вы взяли бы эту женщину на работу, если бы знали ее настоящее имя?
— Нет, — ответил я. — Вряд ли.
— Вы поддерживаете с ней какие-либо отношения помимо служебных?
— Нет, — сказал я. — Я женат, и у меня есть сын.
— Вас видели вместе в ресторане «Дель Рейс» и в баре «Ла Пас» в Фуллертоне. В «Дель Рейсе» один раз, а в «Ла Пасе» шесть. Причем совсем недавно.
— Там подают лучшую «Маргариту» в округе Орандж, — объяснил я.
— О чем вы говорили?
— Темы были разные. Садасса Сильвия…
— Арампров.
— Садасса — прихожанка епископальной церкви и пытается убедить меня ходить в ту же церковь. Хотя околоцерковные сплетни, которые она пересказывает, делают для меня эту идею не слишком привлекательной.
Все это тоже было правдой.
— Мы записали вашу последнюю беседу в баре «Ла Пас», — сказала Вивиан Каплан.
— Вот как? — Я был напуган и пытался вспомнить, о чем мы с ней говорили.
— Что за диск вы собираетесь выпускать? Ваш разговор крутился вокруг новой записи. Речь шла о долгоиграющей пластинке «Шутников».
— Мы планируем новый хит, — сказал я, чувствуя, что лоб покрывается испариной, а сердце колотится с удвоенной частотой. — Да в «Новой музыке» все только об этом и говорят!
— Тексты для записи исходят от вас?
— Вовсе нет, — ответил я. — Кое-какой дополнительный материал я действительно давал. Но не основной текст. Мы рассчитываем на оглушительный успех диска.
Вивиан Каплан записала мой ответ.
— Похоже на то. Каков планируемый тираж?
— Мы рассчитываем продать два миллиона экземпляров. Но сначала предполагаем изготовить только пятьдесят тысяч, чтобы прощупать рынок.
На самом деле я собирался выпустить по крайней мере в три раза больше.
— Когда мы сможем получить экземпляр?
— Мы еще не изготовили мастер-диск, — ответил я.
— Но пленка у вас есть?
— Пленка скоро будет. — Тут мне пришло в голову, что я могу передать ей пленку, не содержащую информации, рассчитанной на подсознательное восприятие.
— Проанализировав обстоятельства дела, мы пришли к выводу, — сказала Вивиан, — что вы с госпожой Арампров вступили в любовную связь.
— Можете засунуть свой вывод в задницу, — огрызнулся я.
Вивиан Каплан окинула меня изучающим взглядом и набросала несколько слов в блокнот.
— Все это не ваше дело, — сказал я.
— А что говорит по этому поводу ваша жена?
— Она не возражает.
— Стало быть, она в курсе?
Я не нашел, что ответить. Похоже, я попал в словесную ловушку, но все это не имело никакого значения — «дановцы» были на ложном пути. Пусть себе, подумал я, разрабатывают эту линию. Я ничуть не против.
— Насколько нам известно, — сказала Вивиан Каплан, — вы полностью порвали со своими левыми настроениями, присущими вам в Беркли, это так?
— Именно так.
— Не желаете ли сделать для нас заявление в духе политической благонадежности о Садассе Арампров? Ведь вы хорошо ее знаете.
— Не желаю, — сказал я.
— Мы вам вполне доверяем, мистер Брейди, верим в ваш патриотизм. Почему вы отказываетесь воспользоваться этим шансом? Тогда ваше досье можно будет закрыть.
— Я не верю, что чье-либо досье может быть закрыто.
— По крайней мере его сдадут в архив.
