Отвечавший в прокуратуре за дела, связанные с убийствами, Ноулз создал себе славу грозного обвинителя в суде. И это при том, что разговаривал он мягко, обладал сдержанными манерами, одевался более чем скромно в старомодные костюмы с вязаными галстуками. О нем однажды сказали, что он похож на заурядного продавца обувного магазина. Очень часто в зале суда при допросе свидетелей защиты он производил впечатление неуверенного в себе человека, нетвердо знавшего, чего он хочет добиться, — впечатление, добавим, абсолютно ложное. На эту удочку попадались многие из сидевших на свидетельской скамье. Им начинало казаться, что этому интеллигентному мямле можно безнаказанно лгать, и они слишком поздно понимали, что оказались в крепко свитой паутине, откуда им уже не выбраться.
Именно эта обезоруживающая тактика в сочетании с острым умом позволила Ноулзу за пятнадцать лет прокурорской карьеры добиться поразительных восьмидесяти двух процентов обвинительных приговоров по делам об убийствах. Сыщикам нравилось работать с ним, он пользовался у них уважением.
Подчеркивая важность происходившего, во главе стола сидели сам майор Янес и еще более высокопоставленный заместитель начальника городской полиции Отеро Серрано.
Лео Ньюболд сразу перешел к сути:
— Всем нам ясно, что два наших самых громких дела, равно как и убийство в Форт-Лодердейле, следует считать серийными убийствами. Признаю, мы могли бы прийти к такому выводу до того, как было совершено третье преступление, и если руководство нас накажет за нерасторопность, то это будет вполне заслуженно. Однако оставим пока сожаления и обсудим насущные рабочие вопросы.
Я хочу, чтобы мы здесь и сейчас провели полноценный анализ всех трех двойных убийств, не упуская из виду ни одной детали. Мы должны обнаружить между ними ту связь, которая привела бы нас…
Руби Боуи подняла руку. Ньюболд с недовольным видом вынужден был прерваться.
— Может, подождешь со своим сообщением, пока я окончу. Руби?
— Нет, сэр. Боюсь, что нет. — Ее голос выдавал сдерживаемое волнение, в руке у нее появился листок бумаги.
— Говори, но только, ради Бога, по существу.
— Вы говорили о трех убийствах, сэр.
— Да, ну и?.. У меня что-то не в порядке с арифметикой?
— Не совсем так, сэр. — Руби подняла свой листок вверх и оглядела присутствовавших. — У меня неприятная для всех нас новость: убийств было четыре.
— Как это, четыре? Что ты имеешь в виду? — загудели голоса.
Только сидевший напротив нее Эйнсли сохранял спокойствие и попросил:
— Расскажи, что тебе стало известно, Руби.
Она с благодарностью посмотрела на него и заговорила, вновь обращаясь к Ньюболду:
— Помните, пару дней назад, сэр, вы распорядились разобраться с накопившимися документами?
При упоминании об этом по комнате пробежал нервный смех.
— Конечно, помню, — ответил Ньюболд. — И что ты в этих бумагах раскопала?
— Вот это я обнаружила только нынче утром. Ориентировка из Клиэруотера.
— Читай.
Голос Руби зазвенел в наступившей полной тишине:
— “Ко всем полицейским подразделениям штата! В нашем городе двенадцатого марта сего года совершено убийство пожилой супружеской пары. Исключительная жестокость. Жертвы связаны, кляпы во рту. Побои в области головы и торса, множественные ножевые ранения. Тела частично расчленены. Похищены наличные деньги, сумма не установлена. Отпечатки пальцев преступника и другие улики отсутствуют. На месте убийства преступником или преступниками оставлены принесенные извне необычные предметы. Всю информацию об аналогичных преступлениях просьба оперативно сообщить детективу Н. Эбреу, отдел по расследованию убийств полицейского управления Клиэруотера”.
Все ошеломленно молчали. Потом Янес попросил:
— Повторите-ка мне дату.
— Убийства были совершены двенадцатого марта, сэр, — сказала Боуи, снова заглядывая в бумажку. — А наша входящая от пятнадцатого марта. Здесь есть штамп.
Раздался коллективный стон.
— Боже правый! — воскликнул первым Хэнк Брюмастер. — Пять месяцев назад!
Они все знали, что такое могло случиться. Не должно было, но случалось. Нередко важные бумаги подолгу лежали непрочитанными, но такого еще не было никогда!
Нередко раньше полиции сходные черты в преступлениях, совершенных в разных концах штата, улавливали газетчики и сообщали о них, чем серьезно помогали детективам. В этот раз проморгали все — слишком велика была волна преступности, захлестнувшей Флориду.
Ньюболд спрятал лицо в ладонях, огорченный сверх всякой меры. Именно с лейтенанта строже всего спросят за безответственный недосмотр, из-за которого предельно важная информация из Клиэруотера осталась без внимания.
— Время дорого, — жестко сказал затем Янес. — Продолжайте совещание, лейтенант.
Было ясно, что настоящий разговор между ними состоится позже, но в тот же день.
— У меня еще не все, сэр, — сказала Руби Боуи.
— Говори, — кивнул ей Ньюболд.
— Перед самым началом совещания я дозвонилась в Клиэруотер детективу Эбргу. Сообщила, что у нас есть сходные дела. Он сказал, что вместе со своим сержантом они завтра же прилетят к нам и сверят подробности.
— Хорошо, — одобрил Ньюболд, к которому вернулось присутствие духа. — Узнайте, когда прибывает их рейс, и вышлите за ними машину в аэропорт.
— Позвольте задать Руби вопрос, лейтенант, — сказал Эйнсли.
— Задавайте.
Эйнсли посмотрел на Руби через стол.
— Эбреу сказал тебе что-нибудь о посторонних предметах, найденных у них на месте преступления?
— Да. Я специально спросила, что это было. Старый, помятый горн и кусок картона. — Она сверилась с записями. — Да, кусок картона, вырезанный в форме полумесяца и покрашенный в красный цвет.
Эйнсли хмурил лоб, стараясь сосредоточиться, напрягал память, припоминая вазочку из коттеджа в Сосновых террасах. Ни к кому в особенности не обращаясь, он затем спросил:
— А что, посторонние предметы были найдены везде? Я помню только четырех дохлых кошек в номере Фростов…
Эйнсли повернулся к Бернарду Квинну.
— Было что-нибудь на месте убийства Хенненфельдов?
— Похоже, что нет, — покачал головой Берни и переадресовал вопрос Монтесу. — Я правильно говорю, Бенито?
Чувствуя себя чужаком, Бенито Монтес не проронил до сих пор ни слова, но на прямой вопрос Квинна поспешно ответил:
— Нет, мы не нашли там ничего, что преступник мог бы принести с собой. Был только электрообогреватель, но он принадлежал Хенненфельдам. Я сам проверял.
— Что за обогреватель? — быстро спросил Эйнсли.
