Но было и еще кое-что.
Он сказал:
— Один на один ты сможешь высказать все, что считаешь нужным. А я… возможно, тоже найду, что сказать в ответ. Ты согласна поговорить как взрослые люди?
Ей хотелось этого взрослого разговора с отцом.
Однако то, что тот говорил сейчас матери, заставило Нику открыть рот от изумления и усомниться в правильности своего решения.
* * *
В этот момент Арсен был напряжен, и разве что не вибрировал от волнения. Нажал вызов. Во рту пересохло, все звуки вдруг исчезли, остался зуммер, грохотом отдававшийся в ушах. Как бы не старался доказать себе, что для него это ничего не значит, просто телефонный разговор, это было не так. Трижды не так. Сто раз не так!
Он не разговаривал с этой женщиной больше двенадцати лет. Держал себя в отдалении. А сейчас… после…
Ладони вспотели, он судорожно вздохнул. Почему не берет трубку…
А…! Ответила.
— Да! Ника, где тебя носит?!
— Здравствуй.
У него больше просто ничего не выдавилось из горла. Все силы ушли на то, чтобы говорить спокойно. А теперь мужчина ждал, слыша из трубки невольный вскрик и сбитое дыхание.
Для Наташи это был шок. Какой-то гадости она ожидала весь день, потому что выглядел ее бывший муж мрачнее тучи, и трудно было не понять, что он злится. Но такого она никак не ожидала. Сердце ухнуло куда-то в пропасть, потом застучало в сердце и замерло, наливаясь холодным страхом. Ее ребенок…
Ее ребенок! Внутри проснулась злость, за ребенка она порвет всех, и прежде всего его. Окаянного папашу. Женщина тут же собралась, голос не дрожал:
— Где Ника?
— Рядом со мной, — ответил Арсен. — Поздороваться не хочешь?
Наташу передернуло от его тихого надменного голоса, ответила:
— Мы уже виделись сегодня.
Ему хотелось крикнуть:
— Мы не виделись почти тринадцать лет! Не виделись! — но он спросил язвительно: — Что, так трудно сказать здравствуй?
— Не трудно, — она пересилила себя. — Здравствуй, Арсен.
— Хорошо. Видишь, как просто…
— Где Ника? Что ты хочешь?! — не дала она договорить.
— Я же сказал, Ника рядом со мной.
— Арсен… Умоляю, отпусти ребенка… Что ты хочешь?
В сердце мужчины с самого начала разговора начала колоть заноза боли, и чем больше слов было сказано, тем она колола сильнее. Но он запретил себе чувствовать боль.
— Нам надо поговорить.
— Хорошо, я…
— Ты приедешь сейчас в гостиницу. Одна. Поняла? И не вздумай говорить кому-то. Пусть за тобой никто не увязывается. Иначе…
— Хорошо, я поняла. Я сейчас приеду! Только отпусти ребенка! Умоляю!
— Как только ты приедешь. Одна. Ты поняла меня?
Поняла ли она… Будто кошмарный сон, что снился ей накануне, вернулся, только в жизни все было в сто раз хуже. Во сне он угрожал ей, а в жизни ее маленькой девочке!
— Да. Поняла.
Арсен отбился. Все это время он мало что замечал вокруг. Будь у Вероники такое желание, она, пожалуй, могла бы сбежать. Но девочка просто стояла неподалеку и смотрела на него с возмущением и недоверием, ожидая, когда тот наконец обратит на нее внимание.
— Что вы задумали, господин Гамов? — голос ребенка дрожал от скрытой ярости.
Он шантажировал мать! За это Ника готова было удушить этого мерзкого типа своими руками.
— Ничего особенного, Вероника, — ответил мужчина. — Просто сейчас поедем в гостиницу. Ты там дождешься маму.
— А вы? Что вы задумали?!
— Я? — голос у него был усталый и странно решительный. — Я подожду вместе с тобой.
— Зачем весь этот цирк?! — выкрикнула она.
— Затем, — коротко ответил мужчина.
Потом посмотрел на нее властным взглядом и повелительно произнес:
— Кажется, ты хотела поговорить как взрослые люди? Тогда поехали, — он чуть заметно дернул уголком рта, видя, как девочка скривилась. Сейчас Арсен уже полностью владел собой, а значит, и обстановкой, — Иначе твоя мама приедет, а тебя нет. Что она может подумать?
— Да как вы посмели?!
О, какие знакомые слова. Мужчина мысленно поаплодировал, его дочь, ничего не скажешь. Ответил просто:
— Не трать время зря. Поговорим по дороге.
Вероника готова была взорваться, но послушалась. Во-первых, потому что мать и так с ума сойдет от волнения, а во-вторых, поговорить не мешало. Не мешало задать ему парочку вопросов, и послушать, что будет врать этот дядька. Который вроде бы ее отец.
Он зло взглянула на него и молча пошла следом.
* * *
Ехать в темноте по незнакомому городу непросто, к тому же половина улиц с односторонним движением. Навигатор показывал одно, а упрямая действительность гнула другое. Где-то на полдороги, его тормознул наряд полиции.
Инспектор был серьезен, вежлив и неумолим. Превысил скорость, нарушил разметку, встречное движение и прочее и прочее. О, так еще и выпил!
Все понятно, машина с иногородними номерами. Теперь от него не отцепятся.
Дениса от этой задержки просто корежило. Он пытался доказывать менту (называть их полицейскими как-то язык не поворачивался, мент привычнее), что выпил-то всего один бокал шампанского. На свадьбе у друга! Что он свидетель, в конце концов! По просьбе жениха едет в…
— Что ты говоришь? Свидетель? А чья свадьба?
Узнав, что свадьба Жоры Манасова, мент расплылся в улыбке:
— Что ж ты сразу не сказал? Жору хорошо знаю. Поезжай дорогой.
Документы вернули, дорогу показали, но штраф все-таки взяли. Правда, символический. Для порядка. Инспектор попрощался, рекомендовал на объездную не соваться, там сейчас рейды, мол, сам понимаешь, тормознут обязательно.
Денис был рад и счастлив, что так удачно вырвался, но минут пятнадцать на все это ушло, а его подгоняла тревога. Тихонько ругаясь сквозь зубы, он поехал, стараясь не гнать. Совет гибддешника возымел свое действие. Но противное сосущее чувство под ложечкой не отпускало. Предчувствие беды.
Намучешься…
* * *
Внедорожник Гамова стоял чуть в отдалении, всю дорогу до машины девочка насуплено молчала. Села рядом на переднее сидение без всякого страха или сомнения. Арсен был удивлен, настолько взрослой она ему показалась. И только нежное детское личико выдавало истинный возраст.
— Однако… много лет прошло, — бессознательно отметила мысль.
Он завел мотор и выехал. Бросил взгляд на девочку. Молчит, явно о чем-то напряженно думает. Почему-то это молчание действовало на мужчину угнетающе. Арсен проговорил:
