— Ника, это ты? Где ты застряла…
Наташа вышла в прихожую и уставилась на Дениса то ли с испугом, то ли…
Не мог додумать, ее испуганно распахнутые глаза и задрожавшие губы вызвали в нем неконтролируемую реакцию, толкнувшую вперед.
Он сделал шаг, Наташа чуть отступила.
— Ника уехала к Жоре домой, — смог произнести, не сразу, пришлось сделать над собой усилие.
— Да… — Наташа быстро взглянула на него и тут же опустила глаза.
А он так и стоял в прихожей. Поднял руку, показывая на пакеты:
— Куда это? — а у самого дыхание тяжелое, сбивается от неприятного осознания.
Не выходит разговор! Она молчит, глаза в пол, словно только и ждет, чтобы он ушел. Опять он лишний, как прежде. Денису стало горько и досадно. Отвернулся, хотел уже оставить пакеты прямо, где придется, и уйти. И тут услышал:
— Денис… я… пожалуйста, прости, мне очень стыдно… что ты все это видел.
Он вскинул на нее глаза. Смятение, неловкость, подавленная гордость во взгляде. Не меняется эта девчонка…
— Ты извиняешься? За что?
Извиняется… Он бы еще понял, если бы за то, давнее, что было больше пятнадцати лет назад. Стало досадно и подозрительно. И вообще, хотела ли она, что бы он забирал ее от Арсена? Так ли все было, как казалось? Сразу встала перед глазами сцена, когда тот нес ее на руках, и с губ сорвалось неконтролируемо:
— Ты любишь его?
— Я… Почему ты так решил? — запальчиво спросила Наташа и отвернулась.
— Она краснеет… краснеет!? Значит, это правда?! — подумалось ему.
Ему вдруг стало так тошно, в груди заныло от боли. Захотелось уйти отсюда к чертовой матери, как можно дальше от нее, лечь на дно и там зализывать раны. Снова поверил ей. Господи… какой же он дурак. Похоже, глупость не проходит с возрастом и никак не лечится.
Пакеты до сих пор были у него в руках. Огляделся, поставить, что ли на пол… Повесил их на вешалку. Выдавил не оборачиваясь:
— Я пойду, спокойной ночи.
Наташа была в отчаянии. Он вел себя так, будто не верил ей. «Забудь» — отдалось эхом в ушах. Если сейчас Денис уйдет, это будет навсегда.
— Денис! — вскрикнула она, всплеснув руками.
И в этот момент во всем районе погас свет.
— Что это? Денис, ты где?! — в ее голосе отразились и страх, и вся гамма чувств, которые она в тот момент испытала.
Он только этот страх и услышал. Куда исчезли те стены, что он в душе выстроил… Наташка моментально оказалась прижата к нему. Он гладил ее по волосам и шептал:
— Что ты, что ты… Я здесь. Я рядом.
— Я… я… прости меня… Прости!!! Я так перед тобой виновата! — ее трясло от рыданий.
— Тшшш, — успокаивал он ее, укачивая, прижимая к себе. — Не надо плакать.
— Нет! Я… Прости меня, я такая дура… Я…
— Тшшш, молчи… — нашел ее дрожащие губы, прикоснулся, погладил по щеке, стирая слезы.
— Денис… — прошептала она. — Я не люблю его. Я…
Ммммм… Больше слов не было, жаркое сбитое дыхание, руки, переплетающиеся в объятиях, пьяные, безумные поцелуи.
Свет включился так же неожиданно, как и погас.
Но свое дело он сделал. Денис нащупал выключатель и вырубил электричество. В этой полутемной прихожей сейчас была вся его вселенная. Счастливая вселенная. Из номера сюда доходило немного света, и этого было достаточно, чтобы, не порвав ее юбки, подхватить на руки, а потом побежать в спальню, выключая по пути свет. Не надо его, не сейчас. Думали они в этот момент одинаково: не спугнуть, не испортить момент какой-то глупостью.
Потом, заставляя умирать от нетерпения, медленно снималось черное платье. Хотелось медленно, нежно… Но выдержки хватило ненадолго. Пламя, тлевшее весь сегодняшний день, вырвалось на свободу, сжигая обоих.
Неужели она могла отказаться от этого пятнадцать лет назад? Она же просто не знала… А он? Как он мог отпустить ее? Но и он просто не знал, что она не знает…
А пламя росло и росло, пока не взорвалось фейерверком.
Но мало… Все мало… Еще… и еще… и еще… голодное пламя гудело в крови, не желая успокаиваться. Наверстывая упущенное за пятнадцать лет.
* * *
Потом она от огромного чувства своей вины плакала у него на груди, а он снова не мог понять, что же не так сделал. Они так и заснули, понимая, что один рубеж перейден, но осталось еще много недоговоренного.
* * *
Отключения электричества в чудесном маленьком городке случались не так уж часто, и обычно, если не приносили пользу, то и не срывали людям их планов. А планы возможны разнообразные. Особенно, если это пара молодоженов, уединившихся в роскошном номере для новобрачных.
Жора с Ингой завезли полусонных Веронику с Ильей в родительский дом, а сами поехали в гостиницу. Обязательная свадебная программа отнюдь еще не была закончена. Чинно и церемонно молодая пара проследовала через холл, позволяя администрации и одиноким посетителям бара полюбоваться белой лебедью — невестой и женихом в строгом черном костюме.
Но стоило им скрыться в номере, как невеста тут же заперла двери и выкрикнула:
— Чур, ты первый!
И что бы это значило…
Однако начинающий муж имел вполне четкое об этом представление. Он томно потянулся и сказал:
— Меняемся по сигналу.
Она сморщила носик, но согласилась:
— Ладно.
А потом они наперегонки забежали в спальню, и последовало вот что. Невеста с загадочным видом устроилась на огромной постели и включила запись на ноутбуке, оттуда запел бессмертный Джо Кокер:
Baby, take off your coat, real slow.
Baby, take off your shoes. Ill take off your shoes.
Baby, take off your dress. Yes, yes, yes.
You can leave your hat on.
You can leave your hat on.
You can leave your hat on.
А из дверей возник Жора, и медленно-медленно стал снимать галстук, потом несколько па с вращением на месте — и на кресло полетел его черный пиджак. Невеста запрыгала на постели и завизжала. Но тут Жора произнес условную фразу:
— Сигнал! Твоя очередь! — и рысью понесся занимать зрительское место.
Инга, изобразив притворную надутость, не спеша отправилась исполнять свою импровизацию. Теперь уже очередь жениха была визжать от удовольствия. Невеста увлеклась и позабыла, что надо дать сигнал.
Но тут вмешался перст судьбы, вырубив электричество. А молодой муж все понял правильно. Сигнал, он и есть сигнал.
Свет включился снова, но уже совершенно не имело значения, чья там теперь очередь.
