- Простите, Елена Сергеевна, я...
Лена слегка отшатнулась, а он непроизвольно качнулся вперед. Сделал два шага и очутился прямо перед ней.
- Простите, я хотел... пытался дать вам время. Но не смог, - голос срывался, видно, что слова давались ему с трудом.
- Ничего... – еле слышно прошептала Лена, поведя рукой.
- Что? – его тревожный вопрос так же был еле слышен.
- Я все равно уже приняла решение.
Она смотрела ему в лицо прямо, бесстрашно, как-то даже... по-мужски? Неизвестно, что именно он прочитал в ее взгляде, но мужчина шумно вздохнул, собираясь с силами, потом спросил:
- Мне уйти?
Женщина покачала головой. Что-то странное случилось с мужчиной, он весь напрягся в струнку, руки дернулись к ней, но движение застыло, подавленное железной волей. Спросил только, словно через силу:
- Мне... остаться?
Взгляд женщины.
Что бывает в ее взгляде, когда она принимает то самое решение, решение которым она отдает себя мужчине? Кто знает... Но только на мужчину это действует как хлыст, подгоняющий коня. Горячий, властный, обжигающий удар.
Но он все еще сдерживал себя. Медленно, как во сне поднялась рука, прикоснулась к ее лицу.
- Скажи это... – хриплый шепот, от которого закрываются глаза и невольно приоткрываются пересохшие губы.
- Да...
Поцелуй обжигающий, пронзающий ледяной молнией. Руки, губы везде...
Какова любовь такого человека, спрашивала она себя?
Теперь она могла сказать.
Это... Словно вокруг бушует ураган, сметая все с лица земли. А она в центре, и легкий ветерок любовно касается, нежит, бережет.
Неизвестно, что сулит будущее, но она приняла его безоговорочно.
Потерявшись в ощущениях, в эмоциях, она не сразу услышала его срывающий шепот, скорее шумное дыхание, чем слова:
- Не здесь...
Недоуменно оглядевшись вокруг, поняла, что они в прихожей, вжаты в спутанный ворох верхней одежды, висевшей на вешалке. Кажется, там раньше царил образцовый порядок...?
Мысли снова уплыли. Он подхватил ее на руки и понес в комнату, туда, где еще раньше заметил альков, скрытый за ширмой. Ширма полетела в сторону.
- Подожди...
Остановился, дыхание с шумом поднимает грудную клетку, руки бугрятся мышцами, в напряженном взгляде, подернутом дымкой страсти, вопрос.
- Хочу видеть тебя, - женщина чуть отстранилась, глядя ему в лицо.
Он казался очень большим по сравнению с ней, изящной и хрупкой. Внутренняя мощь, нечто, прорывавшееся во взгляде, в дыхании, в жестах. Даже в том, как он держал ее. Властно, крепко, но бережно и нежно.
- Какую же силу он держит в узде? - подумалось ей.
Мужчина опустил ее на краешек кровати. Легко касаясь, провел ладонями вдоль тела, прикрывая глаза, горящие голодным огнем. Губы шевельнулись:
- Хорошо.
Вспомнилось это ощущение урагана от его поцелуев. Каково это, быть с этим мужчиной? Не страшась, на равных? Знать...
Пиджак отправился на кресло. Галстук, что он развязывал нервными движениями, вслед за ним. Пальцы начали расстегивать пуговицы рубашки и вдруг замерли. Какая-то уязвимость и неожиданное смущение прочиталось в его глазах, так, будто он боялся показать ей себя. Нерешительность длилась мгновение, потом он тряхнул головой и скинул рубашку одним движением.
Лена смотрела во все глаза, не отрываясь. Красивый? Нет. Красивым его не назовешь. Но в ее глазах он был прекрасен.
Мужчина подавлял ощущением силы, скрытой внутри. Однако и внешне был хорошо сложен. Крепкий, стройный торс, широкие плечи, сильные руки, подтянутый пресс. Волосы на груди густые, чем-то похожие на шерсть и такие же сероватые, клином сужаются к животу.
И шрамы. Множество.
- Повернись, - ее шепот заставил мужчину вздрогнуть, но он подчинился.
Мощная мускулистая спина, как и грудь, тоже была покрыта шрамами от ножа, короткими колотыми, длинными резаными. Но на спине с левой стороны было четыре округлых шрама, лежащих кучно, похожих на кляксы или звезды – следы от пуль.
- Насмотрелась? – глухо спросил Константин, не поворачиваясь.
- Костя...
Мужчина резко повернулся, чтобы увидеть блеснувшие в ее глазах слезы. Лена даже зажмурилась, представляя, сколько же боли досталось этому телу. Сколько всего ужасного перенес человек, стоящий перед ней.
Он мгновенно оказался рядом, рукой коснулся ее дрожащих губ, легко сцеловывая слезы.
- Не плачь, глупая... Что ты...
- Костя... Ты... – не было слов, она просто покачала головой, притронулась к большому шраму на его лбу. – В тебя стреляли...
- Тшшш... Теперь моя очередь... – он не договорил, застыл на несколько мгновений, потом выдохнул, – Лена... Лена прекрасная...
Потому что под его пальцами, снимавшими одежду, потихоньку открывалась мерцающая белизной кожа. Тело желанной женщины. Он оглядывал ее жадно, впитывая всю. Казался застывшим изваянием в своем восхищении.
А Лена видела в нем эту сжатую пружину страсти, которая вот-вот распрямится, срывая все запреты, отпуская на волю дикую силу. Его неподвижность - просто затишье перед бурей.
Она не ошиблась. Потому что в следующее мгновение ураган вернулся, еще более голодный, чем прежде.
***
А потом она расслабленно лежала в его объятиях, с наслаждением зарывалась лицом в эту сероватую шерсть на груди, нежась под его взглядом, словно под ласковым солнцем. А он улыбался. Глазами, уголками губ.
Властно прижал к себе.
- Моя, - прошептал. – Я убью любого, кто посмеет...
- Что посмеет? – проговорила она и поцеловала мужчину в грудь, наслаждаясь тем, как он вздрогнул и резко потянул воздух сквозь сжатые зубы.
Странное дело, она ведь понимала, его слова не пустой звук. Он выполнит то, что говорит. Но ей не было страшно. Потому что он никогда и ни за что не причинит ей вреда. Пусть он дико ревнивое чудовище, но это ее чудовище.
Вдруг ей стало весело.
Так это волк проглотил красную шапочку? Или она проглотила волка? Что-то там в сказке напутали...
Пожалуй, она все-таки выпустила на волю стихийное бедствие, потому что притихший на время шторм разразился с новой силой.
***
Под утро он все-таки ушел. Чтобы дать ей поспать хоть чуть-чуть. Перед этим сказал:
- Михаил теперь будет всегда рядом с тобой.
- Но... – пыталась возразить Лена, что это безобразие какое-то, никакой свободы.
- Не спорь. Когда меня рядом нет, он будет...
