Тем временем Пэтси вытерла покрасневшие глаза большим полотняным платком, который дала ей Таня, и, ещё давясь от слёз, произнесла:
— Они бы никогда себе не позволили… так грубо разговаривать дома… даже с женой.
— Это ты про пассажиров?
Девушка кивнула.
— Да нет, многие так разговаривают и дома, — сказала Таня. — Вот выйдешь замуж, Пэтси, возможно, и тебе придётся с этим столкнуться, хоть я и не пожелала бы тебе такого. Видишь ли, когда у мужчины ломаются планы, он ведёт себя, как сорвавшийся с цепи медведь, — тут ты права.
— Я же очень стараюсь… мы все стараемся… весь сегодняшний день и вчера тоже… и позавчера… Но они так с нами разговаривают…
— Ты хочешь сказать, они ведут себя так, будто это ты устроила буран. Специально, чтобы осложнить им жизнь.
— Да… А потом подошёл этот мужчина… До него я ещё как-то держалась…
— Что же всё-таки произошло? Меня ведь вызвали, когда скандал уже кончился.
Девушка постепенно начала успокаиваться.
— Ну… у него был билет на рейс семьдесят два, а рейс отменили из-за непогоды. Мы достали ему место на сто четырнадцатый, но он на него опоздал. Говорит, что был в ресторане и не слышал, как объявили посадку.
— В ресторанах посадку не объявляют, — сказала Таня. — Об этом висит объявление, а кроме того, это напечатано на всех меню.
— Я ему так и сказала, миссис Ливингстон, когда он подошёл ко мне. Но он продолжал грубить. Вёл себя так, точно это я виновата, что он опоздал на посадку. Сказал, что все мы безрукие и спим на ходу.
— А ты вызвала старшего?
— Да, но он был занят. Мы все были очень заняты.
— Что же было дальше?
— Я дала этому пассажиру место в дополнительном отсеке, на рейс двенадцать двадцать два.
— Ну и что дальше?
— Он спросил, какой там будут показывать фильм. Я выяснила, и тогда он сказал, что видел этот фильм. И снова стал мне грубить. Он желал смотреть тот фильм, который должны были показывать на отменённом рейсе. И спросил, могу я ему дать билет на такой рейс, где показывают этот фильм. А ведь у стойки толпилась уйма пассажиров. И кое-кто из них стал громко ворчать, что я-де еле шевелюсь. Ну и вот, когда он снова спросил меня насчёт фильма, тут я… — Девушка помолчала. — Очевидно, это называется — сорвалась.
— И швырнула ему в лицо расписание? — подсказала Таня.
Пэтси Смит кивнула — вид у неё был глубоко несчастный. Казалось, она вот-вот снова заплачет.
— Да. Сама не знаю, что на меня нашло, миссис Ливингстон… Я швырнула ему расписание через стойку. И сказала, пусть сам выбирает себе рейс.
— Надеюсь, — заметила Таня, — ты попала в него.
Девушка подняла на неё глаза. Теперь вместо слёз в них уже появилась смешинка.
— Конечно, попала. — И, словно что-то вспомнив, хихикнула: — Вы бы видели его физиономию! Он был потрясён. — Лицо её снова приняло серьёзное выражение. — А потом…
— Я знаю, что произошло потом. Ты разрыдалась, что вполне естественно. Затем тебя отправили сюда, чтобы дать выплакаться. Ну, а теперь возьми такси и отправляйся домой.
Девушка в изумлении уставилась на неё.
— Вы хотите сказать… это всё?
— Конечно. А ты что, думала — тебя сейчас уволят?
— Я… я не знаю.
— Мы будем вынуждены тебя уволить, Пэтси, хоть нам это и очень неприятно, — заметила Таня, — если подобная история повторится. Но ты ведь больше не будешь, правда? Никогда?
Девушка решительно замотала головой.
— Нет, не буду. Не могу объяснить почему, но я твёрдо знаю, что во второй раз такого не сделаю.
— Тогда поставим на этом точку. Если, конечно, тебе не хочется узнать, что произошло после того, как тебя увели.
— Очень хочется.
— Один из стоявших в очереди подошёл к стойке и заявил, что всё слышал и видел. У него есть дочь такого же возраста, как ты, сказал он, и если бы кто-то разговаривал так с его дочерью, он бы собственноручно расквасил ему нос. Тогда другой человек из очереди — он оставил свою фамилию и адрес — сказал, что, если тот нахал на тебя пожалуется, пусть его известят и он засвидетельствует, как всё было на самом деле. — Таня улыбнулась. — Так что, как видишь, на свете есть и славные люди.
— Я знаю, — сказала девушка. — Их немного, но когда попадается такой милый, приятный человек, хочется обнять его и расцеловать.
— К сожалению, нам этого нельзя — как нельзя швырять в пассажиров расписанием. Мы должны ко всем относиться одинаково и быть вежливыми, даже когда пассажиры не очень-то вежливы с нами.
— Конечно, миссис Ливингстон.
С Пэтси Смит всё будет в порядке, решила Таня. Девушка не станет подавать заявление об уходе, как это делали другие, попав в подобную передрягу. Более того: сейчас, успокоившись, Пэтси словно прошла закалку, а это ещё пригодится ей в будущем.
Да, подумала Таня, одному богу известно, сколько нужно выдержки, да и твёрдости для того, чтобы работать с пассажирами — на любом посту. Взять хотя бы службу бронирования.
Она понимала, что сотрудникам этой службы в городских отделениях достаётся, наверно, ещё больше, чем тем, кто работает здесь, в аэропорту. С тех пор как начался буран, им пришлось оповестить по телефону несколько тысяч пассажиров о задержках и изменении расписания. Заниматься этим никто не любит, поскольку подобные звонки неизменно вызывают раздражение и нередко кончаются перепалкой. Такое впечатление, будто задержка вылета или прилёта вдруг пробуждает дремлющий в человеке инстинкт дикаря. Мужчина ни с того ни с сего обрушивает на незнакомую женщину поток оскорблений — даже люди, обычно вежливые и мягкие, становятся язвительными и грубят. Хуже всего почему-то иметь дело с теми, кто летит в Нью-Йорк. Сотрудники отказывались предупреждать по телефону пассажиров на Нью-Йорк о новых задержках или отменах рейсов, — лучше лишиться места, чем подвергать себя граду оскорблений, который, они знали, обрушится на них. Таня частенько задумывалась над притягательной силой, которой обладает Нью-Йорк и которая словно бацилла поражает всякого, кто стремится туда: стоит человеку собраться в путь — и он уже умирает от желания побыстрее добраться до цели.
Таня знала, что когда сегодняшняя лихорадка спадёт, многие подадут прошение о расчёте — и из службы бронирования, и из других служб. Так бывало всегда. Будет и несколько случаев нервного расстройства — преимущественно среди девушек помоложе, более остро реагирующих на бестактность и грубость. Не так-то просто всегда быть вежливой, даже если ты имеешь хорошую тренировку. И, думая об этом, Таня порадовалась, что сумела успокоить Пэтси Смит и девушка теперь уже так не поступит.
В дверь постучали. Она приоткрылась, и на пороге появился Мел Бейкерсфелд. Он был в меховых сапогах, с тёплым пальто, перекинутым через руку.
