Местность вокруг меня постепенно меняется: безлесные равнины становятся все более обширными, а лесные массивы встречаются реже. Эти леса представляют собой разбросанные там и сям сосновые и березовые рощи, вокруг которых петляют, обходя их, тропы и в которых водится превеликое множество фазанов. Мороз не спадает: температура стабильно держится между сорока и пятьюдесятью градусами ниже нуля. На голову нам свалился антициклон, и он не отпустит меня аж до Амурзета, который, как свидетельствует название, расположен на берегу реки Амур. По ту сторону Амура — Китай.
Река предстает перед моим взором в огненном свете заходящего солнца. Его косые лучи освещают многоквартирные дома в китайском городе, находящемся на противоположном берегу, и заставляют сверкать тысячей огоньков осколки льдин.
Таможенный пост закрыт, поэтому я проведу завтрашний день с членами своей бригады. Они все собрались еще два дня назад в этом селе, где нашли местечко для ночлега собак. Рядом с собаками сможем расположиться и мы. Животные, удобно устроившись на толстой подстилке из сена, спокойно отдыхают, даже и не подозревая о том, что они, по всей видимости, первые ездовые собаки, которые пересекают здесь границу. Это не какое-то там заурядное событие, поскольку, чтобы получить в виде исключения разрешение не проходить карантин, потребовались месяцы хлопот, десятки писем и встреч, куча потраченного времени и энергии… Причем результат отнюдь не был гарантирован. Хоть бы завтра все прошло нормально! По правде говоря, я далек от благодушия и сплю не очень хорошо: мне известно немало неприятных случаев, происшедших при пересечении границ, а потому я знаю, что никогда не стоит быть в чем-то уверенным заранее.
Собаки стремительно подбегают к пограничному пункту, и мне с большим трудом удается их остановить. Впрочем, я предвидел такое поведение, поэтому заставил собак сделать крюк и пробежать лишние двадцать километров, чтобы легче было их успокоить. Но как заставить их понять, что после того, как надета упряжь, им необходимо остановиться через какой-то неполный километр, отделяющий место нашего ночлега от пограничного пункта, и затем ждать несколько часов, пока будут выполняться административные формальности? Нет, заставить их это понять просто невозможно. Они хотят бежать и показывают это всем своим видом. Дарк по привычке что есть мочи лает, подстрекая остальных делать то же самое. В результате весь персонал российской таможни выходит поглазеть на моих собак и сфотографироваться рядом с ними. Все вроде бы начинается хорошо: начальник таможни, широко улыбаясь, принимает к рассмотрению наши документы. Как я и предчувствовал, претензий с российской стороны не будет. Что касается китайской таможни, то меня успокаивает тот факт, что, как мне стало известно, по ту сторону границы уже подготовлена торжественная церемония, в которой примут участие несколько местных начальников и множество представителей средств массовой информации. В подобной ситуации разве станет администрация таможни создавать мне какие-либо трудности? Нет, все, похоже, пройдет замечательно. Я сообщаю об этом своим коллегам, у которых, как и у меня, при приближении к этой знаменитой границе появилось немало дурных предчувствий. Мы начинаем веселиться, ставим свои подписи на плакатах, посвященных нашей экспедиции, и дарим эти плакаты таможенникам, которые проверяют документы, относящиеся к нашим собакам, автомобилям и мотосаням. Процесс это медленный, потому что требуется ставить печати и пломбы, делать ксерокопии документов, фотографировать… Однако дело все же продвигается и мое нервное напряжение спадает.
Тем не менее вскоре меня заставляет насторожиться Арно — а точнее, его озадаченная физиономия.
— Что случилось?
— Начальник таможни говорит, что он не уполномочен ставить подпись в книжке АТА (то есть в документе, относящемся к временному ввозу товаров), а без надлежащей подписи в этом документе он не может разрешить нам проехать.
— Это еще что за новости?
Оказывается, у этого таможенного поста нет права оформлять подобные документы. Начальник таможни ничего не хочет слышать и предлагает нам отправиться на другой таможенный пост! Это, конечно же, невозможно, причем по тысяче причин, так как сведет на нет все усилия, которые мы затратили на подготовку пересечения российско-китайской границы, а ведь на нее ушло несколько месяцев. Все оформленные нами документы не примут ни в каком другом пограничном посту Китая, поэтому пришлось бы начинать все сначала, а на это понадобилось бы по меньшей мере несколько недель! Кроме того, пришлось бы менять и заново прорабатывать маршрут движения, что добавило бы еще несколько недель задержки. Имеется и много других причин…
Как могло случиться, что мы узнаем об этом только сейчас, тогда как копия книжки АТА была передана высокопоставленному чиновнику российской таможни, встреча с которым состоялась в Москве в присутствии нашего временного поверенного в делах Франции в России? Очень многие вопросы останутся без ответа до завтрашнего дня в силу большой разницы во времени между данным регионом и Москвой. Я прошу отвести меня к начальнику таможни, чтобы показать ему письмо министра иностранных дел России, в котором тот заявляет о всесторонней поддержке данной экспедиции, и чтобы дать ему понять, к чему может привести его решение не пропускать нас (а именно — к серьезным дипломатическим последствиям). Исходя из поддержки на очень высоком уровне, доказательство которой я ему представлю, он ничем не будет рисковать, если позволит нам пересечь границу.
Однако начальник таможни не хочет слушать мои доводы.
— В этой стране есть определенные правила, и любой иностранец, само собой разумеется, должен их соблюдать! — заявляет он с довольно заносчивым видом.
— Я всегда их соблюдал, в том числе и во время данной экспедиции, и могу вам это доказать. Все было организовано в соответствии с этими правилами и согласовано с вашим начальством, которое по каким-то неизвестным мне причинам не передало информацию сюда.
Он, не отвечая, с неприступным видом возвращается в свой кабинет, не уделяя нам больше ни минуты внимания и оставляя нас с нашими собаками и нашим оборудованием.
У меня невольно опускаются руки.
На другом берегу Амура китайцы изнывают от нетерпения. Мне стало известно от нашего переводчика (который будет сопровождать Пьера и Арно во время моего путешествия по территории Китая), что китайцы установили транспаранты с приветственными надписями и соорудили небольшой помост, а также меня ждут многочисленные представители средств массовой информации и официальные лица. Чувствуя холодок в груди и немного стыдясь своего бессилия, я вынужден сообщить им, что сегодня я не въеду в Китай и что они старались зря…
Всю вторую половину дня я пытаюсь связаться со службами нашего посольства и с российскими властями, но всего лишь узнаю, что мне очень сильно не повезло, потому что сегодня пятница и канун самого большого периода праздничных и просто выходных дней, связанных с наступлением Нового года и русского православного Рождества, и что сейчас у всех, в том числе и у государственных служащих, выходной. Даже наше посольство — и то почти пустое. Дежурному по посольству не удается ни с кем связаться. В следующие два дня — то есть в субботу и воскресенье — таможня будет закрыта… Я отправляю сообщения куда только можно — в посольство России во Франции, в Министерство иностранных дел Франции, в различные российские органы власти, координаты которых мне известны… Поздно ночью я получаю успокаивающее сообщение из посольства, в котором мне советуют явиться на следующий день с утра пораньше в пограничный пункт. Именно так мы, конечно же, и поступаем. Дежурный таможенник уходит проконсультироваться к своему начальнику и, возвратившись несколькими минутами позже, сообщает, что ничего не изменилось и нам придется подождать. Поэтому мы ждем. Ждем в течение шести часов. В конце концов начальник таможни лично появляется перед нами и говорит (с заметным удовольствием!), что, несмотря на все наши усилия, не получил относительно нас никаких новых распоряжений.
