Это какой-то кошмар! Бред сумасшедшего!
Я снова звоню в посольство. Его сотрудники уверяют меня, что все будет хорошо. Они не понимают, как какой-то мелкий чиновник может притормозить нас из-за такого пустяка, если о данной истории уже известно на самом высоком государственном уровне. Тем не менее они обещают, что попытаются предотвратить назревающую проблему.
Я ложусь спать, не чувствуя большой уверенности, но уже приняв твердое решение, что все это будет длиться не дольше еще одного дня: завтра вечером я либо въеду на территорию Китая, либо потребую возвращения меня и моих собак во Францию.
Рано утром большой автомобиль официозного вида останавливается перед зданием, в котором мы провели уже шесть дней. Это приехал высокопоставленный чиновник из Хабаровска, которому подчиняется таможенный пост Амурзета. Он выходит из автомобиля и, подойдя ко мне, заверяет, что уже даны все необходимые указания и я смогу пересечь границу сегодня. Я, не упоминая имен, заговариваю о проблеме, о которой меня предупредила женщина-ветеринар.
— Повторяю вам, господин Ванье, все улажено. Вы вместе с вашей бригадой, собаками и оборудованием окажетесь на территории Китая сегодня во второй половине дня.
Я благодарю его, но при этом даю понять, что уже, как говорится, не верю даже собственным ушам.
В девять часов мы являемся в пункт пересечения границы. Сотрудники пропускают нас внутрь, в помещение таможенного поста, а собак отводят на площадку и размещают в тени на бетонном покрытии автостоянки. И это при температуре сорок градусов ниже нуля! Несмотря на мои протесты, собаки пробудут там шесть часов, в течение которых начальник таможни будет трепать нам нервы — вплоть до того, что станет считать количество ботинок, лежащих в различных мешках, причем не с целью найти что-нибудь такое, что позволило бы ему не разрешить нам пересечь границу (это уже не в его власти), а лишь для того, чтобы над нами поиздеваться. А уж издеваться этот негодяй умеет…
В три часа дня у нас на руках все необходимые документы. Створки ворот таможенного поста открываются, и мы можем поехать к реке Амур, оставляя позади себя Амурзет.
Прямо перед нами — Китай. Несколько человек, которых предупредили о нашем прибытии, ждут нас уже больше часа.
На середине Амура, лед которого блестит под лучами заходящего солнца, меня охватывает волнение. Вопреки всем трудностям я все-таки оказался здесь, тогда как многие полагали, что с санями и ездовыми собаками попасть сюда попросту невозможно.
Собаки мчатся в сторону Китая, и те два километра, которые разделяют два берега этой большой реки, мы преодолеваем со скоростью молнии.
На китайский пограничный пункт мы прибываем через изящно украшенную арку. Меня встречают исключительно доброжелательными улыбками. Кое-кто аплодирует. Некоторые представители средств массовой информации, несмотря на длительную задержку, все-таки дождались нашего появления. Меня ждет и Анна — французский ветеринар, которую мы по требованию китайцев были вынуждены включить в состав бригады на время пребывания на территории Китая, чтобы гарантировать нормальное физическое состояние собак. Только благодаря этому мы (в результате приложенных огромных усилий и при содействии нашего посольства) получили разрешение не проходить карантин. Кроме Анны, я узнаю Томаса — одного из моих самых близких друзей, который приехал сделать фотоснимки отдельных моментов моего пребывания в Китае. Рядом с ним стоит Жан, наш переводчик, и Ши Ге, представитель посреднического агентства, к услугам которого нам пришлось прибегнуть в Китае и которое выхлопотало для нас все необходимые разрешения. Они ждут вот уже шесть дней, и это ожидание было для них таким же утомительным, как и для нас.
Все тут подготовлено заранее, причем так хорошо, что мы выполняем на пропускном пункте необходимые формальности быстро и в хорошем расположении духа. Мог ли я вообразить хотя бы на секунду, что покинуть территорию России окажется так трудно, а въехать на территорию Китая будет так легко?
Я благодарю всех, объясняю представителям средств массовой информации, что в данный момент чувствую, и достаточно позитивно отзываюсь о России, не имея ни малейшего желания делать какие-то обобщения из-за отдельного инцидента (произошедшего исключительно по вине одного придурка), поскольку это могло бы омрачить те прекрасные отношения, которые я уже более двадцати лет поддерживаю с этой страной.
Уже темнеет, когда мы въезжаем в город Миншань, где нас ждут небольшая торжественная церемония и прекрасный ужин, организованные мэром и некоторыми чиновниками региона.
Моя бригада ложится спать в отеле, предоставленном в наше распоряжение, а я вместе с собаками устраиваюсь на ночлег в его саду, изготовив себе и собакам подстилку из сена. В стране, где едят собак, мне не очень-то хочется оставлять их одних, без присмотра, да еще и посреди города…
На следующее утро запланирована важная встреча с представителями посреднического агентства и местных властей, целью которой является доработка программы и внесение в нее изменений, вызванных вынужденной задержкой на одну неделю. Но я уже и сейчас знаю, каким образом мне придется «урезать» свою экспедицию. Мне необходимо в обязательном порядке покинуть Китай до 26 января, поскольку в этот день истекает срок действия всех имеющихся у меня разрешений и закрывается до весны таможенный пост, через который мы обязаны проехать. Мне, кстати, сообщили, что я должен как можно быстрее вернуться к заявленному маршруту и графику движения, так как дата въезда во Внутреннюю Монголию является фиксированной и не может быть изменена. Поэтому пределы того, что для меня возможно, быстро суживаются. Я в любом случае не смогу наверстать потерянное время. Те шестьсот километров, которые мне надлежало преодолеть за прошедшие дни, придется преодолеть каким-то другим способом — то ли поездом, то ли самолетом. Именно об этом нам надлежит поговорить и именно с этим мне придется согласиться, если я не хочу после въезда в Китай настроить против себя местные власти, которые пока что, похоже, относятся ко мне довольно благосклонно. Мне необходимо пожертвовать частью своего путешествия ради того, чтобы спасти все остальное. Что же касается таможенника из Амурзета, то я утешаю себя тем, что, по крайней мере, последнее слово осталось за мной. В подобных ситуациях следует довольствоваться малым.
10
Менее двухсот метров отделяют реку Амур от сада отеля, возле которого я заночевал под открытым небом, улегшись на сено рядом с собаками. Я уже осмотрел поворот и немного рискованный спуск, позволяющий добраться до реки, поскольку стараюсь прилагать все усилия для того, чтобы устроить интересное зрелище для тех, кто придет посмотреть на мой отъезд.
Все проходит замечательно — так, будто мои собаки почувствовали разочарование и тоску, охватившую меня в последние несколько дней, и захотели меня утешить.
Я подъезжаю по большой дуге ко льду реки, а затем заставляю собак помчаться по нему во весь опор:
— А ну-ка, собачки, вперед!
