Как можно считать реалистичным принцип безграничного роста, на котором базируется мировая экономика, с его неизбежным следствием, заключающимся в огромной задолженности, призванной подкармливать эту искусственную систему? Как можно не принимать в расчет противоречия этой модели, не способной производить, не уничтожая, и несущей в себе гены собственного уничтожения?
Как очень хорошо написал Пьер Раби: «Мало-помалу проливается свет на масштабы пагубных последствий, к которым неизбежно приводит эта идеология, являющаяся, возможно, самой лицемерной за всю историю человечества».
Умеренность. Воздержанность…
В таком путешествии, которое совершаю я, вынужденный отказ от лишнего наглядно демонстрирует, что человеку обязательно нужно для существования, что является для него необходимым. Прихватить с собой больше самого необходимого означало бы недопустимо перегрузить это природное средство передвижения, которое делает из меня свободного человека. А разве не ощущения свободы ищу я в ходе подобных путешествий?
Однако свобода не подразумевает беспечности, ибо путешественник может заплатить своей жизнью, если неправильно определит, что следует взять с собой, а что — нет.
В пустыне Сахара рассказывают историю об одном путешественнике с Запада, который умер от жажды возле колодца, потому что забыл прихватить то, что всегда возят с собой все кочевники, — веревку и ведро, с помощью которых можно достать воду из колодца!
Мне нравится довольствоваться немногим, пусть даже мое поведение не всегда в этом отношении последовательно и пусть даже моя жизнь тесно связана с существующей системой, которую я хотя и осуждаю, но все же использую.
Когда я возвращаюсь из путешествия, то восторгаюсь водой, которая течет из крана, кофе, который я пью, чтобы окончательно проснуться (и который «готовится сам по себе» благодаря программируемой кофеварке), и светом, который загорается и разгоняет темноту в результате всего лишь надавливания на клавишу выключателя. Однако детям, которых я встречаю, я пытаюсь привить любовь к природе, включающую в себя уважение к ней и умеренность, основанную на осознании того, как много она нам дает. Эта благодарность по отношению к изобилию земли сама собой подразумевается у тех, кто остался жить в непосредственном контакте с ней. Впрочем, таких людей в наших богатых странах становится все меньше и меньше. Я в меру своих возможностей стараюсь пропагандировать образ жизни, основанный на умеренности. Я приношу свою капельку воды — так, как это делала птичка колибри.
Как-то раз в лесу случился огромный пожар.
Все животные, будучи не в силах ничего сделать, ошеломленно, с ужасом смотрели на бедствие.
Лишь маленькая птичка колибри принялась действовать: она набирала в клювик несколько капелек воды и выливала их на огонь.
Некоторое время спустя броненосец, раздраженный этими смехотворными усилиями, сказал:
— Колибри! Ты случайно не чокнулась? Капельками воды ты пожар не потушишь!
На что колибри ответила:
— Я это знаю. Но я делаю то, что могу.
Да простит меня читатель за то, что я отклонился от своего повествования и рассказал об этой маленькой Земле, по которой мне очень нравится путешествовать. О маленькой Земле, которая в настоящее время является единственным оазисом жизни, который мы знаем в бескрайней Вселенной, но в отношении которого поступаем абсолютно абсурдно, рубя ветвь, на которой сидим. Мы врезались в древесину уже довольно глубоко, так давайте предпримем какие-то меры, пока эта ветвь не обломилась. Давайте объединим ради этого наши силы и — самое главное — наши сердца.
13
Река выглядит сказочно: словно змея, она вьется по маньчжурской тайге среди возвышающихся над ней скалистых холмов. В ней есть зоны сильного течения, которые даже сильные морозы не смогли сковать льдом и от которых следует держаться подальше (что Мивук и Бюрка успешно делают). На льду виднеется множество следов косуль, свидетельствующих о том, что их популяция здесь очень большая. Нам навстречу попадаются несколько особей, возвращающихся с какого-то островка или же излучины. Мы появляемся перед ними совершенно неожиданно, поскольку движемся почти бесшумно: нас выдает лишь легкий шелест полозьев, скользящих по снегу.
Несмотря на сосульки, образующиеся на моих ресницах, которые липнут друг к другу и мешают нормально смотреть, я таращусь на окружающий пейзаж, чтобы насытиться этой упоительной красотой. К этому безмерному наслаждению добавляется еще огромное удовольствие, получаемое оттого, что Бюрка и Мивук действуют вместе так эффективно. Мы этим утром не просто прокладываем тропу на снегу — мы прямо-таки пишем на нем красивую партитуру, и та музыка, которую мы сочиняем, кажется мне прекрасной, гармоничной и мелодичной.
Поначалу я намеревался заменить Квест в качестве головной собаки лишь на несколько часов, но затем передумал. Она не хотела становиться во главе упряжки и, казалось, всем своим видом пыталась сказать: «Оставь их впереди, этих двоих. Мне очень хорошо с Юником».
Моя упряжка сегодня утром точно такая же, какой она была днем раньше, а подобное случается редко.
Мивук, будучи в роли головной собаки, взял на себя лидерство. Бюрка поддерживает и подбадривает его, когда тот начинает сомневаться. Случается это, правда, все реже и реже, поскольку он постепенно приобретает все большую уверенность в себе. Я тоже подбадриваю и хвалю его, позволяя проявлять инициативу. Эта собака меня изумляет. Мивук — прилежный и осмотрительный, однако, когда необходимо, он может действовать очень решительно. Кроме того, он обладает качеством, которое у головных собак встречается редко: он способен выбирать для себя далеко впереди ориентир и затем бежать строго по направлению к нему, пока я приказом не изменю траекторию движения. Он выполняет такой приказ плавно, без резких поворотов (а ведь склонность делать резкие повороты является недостатком у многих головных собак).
Однако Мивук еще не достиг такого уровня, при котором я мог бы назвать его «великой головной собакой». Находясь впереди, он тянет свою постромку уже не так усердно, как тогда, когда находился в середине упряжки, будто повышение до ранга головной собаки освобождает его от обязанностей рядовой ездовой собаки. Если Бюрка тянет постромку изо всех сил и задает высокий темп бега, то Мивук концентрируется на том, что напряженно ждет очередного приказа, и мне часто приходится подгонять его, чтобы он не задерживал всю упряжку. Кроме того, как и применительно к Дарку, во время остановок мне часто приходится охлаждать его нетерпеливость и желание побыстрее снова тронуться в путь, причем у него проявляется неприятная тенденция делать вид, что он не понял, когда я отдаю приказ оставаться на месте и ждать. В этом отношении ему следовало бы многому поучиться у Бюрки!
Что касается Квест, освобожденной от ответственной роли головной собаки, то она позволяет себе предаваться своей страсти — охоте. Она принюхивается к запахам, не оставляя при этом без внимания ни одного следа, но, крутя носом во все стороны, успевает делать это даже при быстром беге. Ее поведение забавляет меня, и я смотрю на то, как она всячески старается скрыть свою неуемную страсть к охоте. Это немного похоже на то, как школьник пытается отвлечь от себя внимание учителя в тот момент, когда вытаскивает из-под парты конфету и засовывает ее в рот. Нужно видеть, как она бросает взгляд в сторону, затем потихонечку смещается с тропы туда же и при этом украдкой поглядывает на меня, чтобы определить, что она может себе в данном случае позволить, а что — нет. Я довольствуюсь тем, что одергиваю ее, когда она позволяет себе уж слишком много вольностей, поскольку такое поведение вносит хаос в действия всей бегущей упряжки, правда, делаю это довольно сдержанно, и она все прекрасно понимает.
