В некоторых местах отделяется и уходит куда-то в сторону тропа, ведущая то ли к удаленной юрте, то ли к пастбищу. Возле каждого ответвления мне приходится проверять правильность выбранного направления движения, чтобы ненароком не заблудиться. Стараясь экономить заряд батареи устройства GPS, дающего полезную информацию о том, сколько километров я уже проехал и сколько километров еще остается проехать, я предпочитаю пользоваться старым надежным компасом.
Оказавшись сколько-то дней назад в степи, я опасался, что на грунте будет попадаться много камней, однако их здесь мало, а потому мы движемся быстро и без каких-либо толчков по красивой смеси травы, снега и очень мелкого песка. У меня наконец-таки перестала вызывать беспокойство поверхность, по которой мы едем, но я все еще опасаюсь ветра, присутствие которого чувствую повсюду. Как будто он за мной наблюдает, все еще сомневаясь, позволить мне проехать или нет.
«Позволю ли я тебе ехать дальше, мой маленький французик? Позволю ли я тебе пересечь эту степь, не продемонстрировав свою мощь?» Вот что шепчет ветер мне на ухо, и я слышу, как он начинает дуть — все еще нерешительно, но уже достаточно сильно для того, чтобы пригнуть траву. А затем все более и более сильными порывами принимается терроризировать беззащитную степь.
Я люблю холод, но ненавижу ветер. Однако я ни в коем случае не говорю этого, чтобы не вызвать его гнев…
В течение всего дня ветер свирепствует, но не очень сильно. Я пригибаюсь, и мы мчимся, мчимся, мчимся… Еще немногим более ста пятидесяти километров — и нас встретят горы и деревья. Там ветер пусть дует столько, сколько ему угодно, чтобы показать мне, на что он способен. Находясь в глубине спасительного леса, который я просто обожаю, я буду слушать, как ветер завывает в ветвях. Однако мы находимся еще далеко от этого леса — настолько далеко, что нигде, аж до самого горизонта, не видно никаких изменений в рельефе местности. Путешествуя по пустыне, я начинаю видеть миражи — стволы деревьев и горы, которых на самом деле вокруг нет. Да уж, деревьев мне очень недостает. Хотя в этой степи мне частенько удавалось встретить в деревнях и юртах тепло, которое мне в лесу обеспечивают деревья, все-таки вот уже две недели, как я не видел ни одного дерева. И я мечтаю о том, как разведу костер. Огромный костер.
— Живее, мои собачки! Живее!
Мы мчимся по степи. Мчимся по степи туда, где лес.
К концу дня окружающий меня пейзаж меняется. Собаки, как мне кажется, шутя преодолевают небольшие неровности местности. Они лишь в крайних случаях позволяют мне сходить с полозьев саней и бежать, держась за рулевую дугу, чтобы как-то помочь, когда они движутся в гору.
— Не надо этого делать! Не надо! — как мне кажется, говорят они. — Побереги силы до того времени, когда мы окажемся в настоящих горах.
Они бегут с равномерностью метронома, и я могу часами восхищенно наблюдать за их бегом, ни на что не отвлекаясь. Мне нравится этот хорошо отрегулированный механизм, который наводит на мысли о футбольной команде, действия которой обычно идеально скоординированные и эффективные.
— Хорошо, мои маленькие собачки! Хорошо, мой Мивук! Хорошо, Бюрка!
Они поочередно с радостным видом оглядываются, показывая, что оценили комплимент.
— Прекрасно, моя Квест!
Легкое подрагивание показывает, что Квест услышала мои слова, однако она не опускается до того, чтобы обернуться. Дарк же, наоборот, оборачивается каждый раз, когда я упоминаю какую-либо собаку: он ждет своей очереди. Какой он нетерпеливый!
— Да, хорошо, Дарк! Хорошо, Вольф!
Добродушный гигант Вольф слегка поворачивает голову — так, будто бы ему хотелось поправить ошейник. Это его характерная манера выражать самодовольство и показывать, что он меня услышал.
— Хорошо, Хэппи! Хорошо, Кали!
Эти двое сильнее натягивают свои постромки, тем самым показывая, что рады тому, что я о них не забыл.
— Да ну как же о вас забыть, приятели?! Забыть моих выдающихся бегунов? Никогда! Хорошо, Кали!
Кали любит подбадривающие слова и нуждается в них. Ему очень нужно мое внимание в течение всего дня. Не очень уверенный в себе и притесняемый другими собаками, во всем доминирующими над ним, Кали нуждается в ласке, и я ему ее дарю.
— Хорошо, мой Казан! Очень хорошо!
Казан не оборачивается, но я знаю, что он услышал комплимент и высоко его ценит. Казан просто не склонен к экспрессивности — только и всего.
Я теперь уже знаю своих четвероногих спутников так хорошо, что кажется, будто я находился рядом с ними всю их жизнь.
Сегодня во второй половине дня мне вспоминаются другие собаки, которые сыграли немаловажную роль в моей жизни: Гао, Таран, Кюрвик (которые уже находятся на вполне заслуженной «пенсии»), а также Чип, Квебек, Торок, Байкал, Вульк и, конечно же, их дедушка и прадедушка Очум.
Воспоминания уносят меня на Аляску, в Канаду, в Лапландию и в снежные пустыни Лабрадора. Я думаю о своих путешествиях, о годах скитаний и задаюсь вопросом, что же в действительности из себя представляю, если, с одной стороны, я люблю путешествовать, а с другой — вполне способен быть домоседом на своей ферме в Солони и нуждаюсь в какой-то постоянной «пристани», нуждаюсь в общении с близкими родственниками, нуждаюсь в любви со стороны своих детей и жены… Противоречит ли одно другому? Я уезжаю, чтобы с удовольствием возвратиться домой? Я сижу дома до тех пор, пока мне снова не приспичит отправиться в путешествие?
Я считаю дни, отделяющие меня от встречи с младшим сыном, с которым я увижусь раньше, чем с другими своими близкими родственниками. Остается еще сорок дней. Я знаю, что он тоже считает дни. Кто из нас двоих считает их чаще?
* * *
Чем я не угодил богу ветра?
Он не позволил мне проехать через степь спокойно. Ветер поднялся посреди ночи и завывал над нашими головами тогда, когда я — к счастью — сделал остановку в одной из тех малюсеньких деревушек, которые, находясь довольно далеко друг от друга, служат кратковременным пристанищем для путешественников в этой бескрайней степи. Рано утром мне удается связаться с Арно, находящимся в деревне Баян-Адарга.
— У вас дует ветер?
— Не очень сильный.
— Ты можешь узнать прогноз погоды? Я не хочу ехать дальше по степи, если не буду уверен, что ветер не усилится.
— Хорошо, попробую. Позвони через десять минут.
В течение этих десяти минут я подготавливаю собак и раскладываю свое имущество в санях, готовясь снова отправиться в путь.
Судя по сведениям, которые удается раздобыть Арно, погода в данной местности в ближайшее время будет хорошей. Но почему же тогда такой сильный ветер? Он дует уже со скоростью шестьдесят километров в час, и я опасаюсь, как бы не стал еще сильнее. Это однозначно свидетельствует о том, что в предстоящую ночь погода изменится.
Я терзаюсь сомнениями, но в глубине души знаю, что желание продолжить путешествие будет сильнее тихого голоса здравого смысла, уговаривающего меня остаться в этой деревушке и подождать, пока ветер утихнет. Ведь там, впереди, меня ждут деревья, горы, еще одна деревня, мои друзья… Кроме того, собаки горят желанием снова отправиться в путь и бежать, бежать, бежать…
