— Ну что, собачки, в путь?
Они в мгновение ока вскакивают на ноги, готовые и даже жаждущие снова мчаться по тропе, которая обещает быть удобной для бега.
По льду реки Чулуутын-Гол невозможно проехать аж до того места, где она сливается с другой рекой в долине, до которой еще километров сорок. Туда ведет дорога, по которой ездят осенью тракторы, снабжающие деревню дровами. Дорога эта пролегает по северному склону долины, чьи каменистые склоны сильно изрезаны. Некоторые участки дороги очень узкие и опасные, потому что наклон дороги усугублен небольшой толщиной снежного покрова или, хуже того, покрывающим ее льдом. Несколько раз мы начинаем скользить вниз по склону, но собакам за счет феноменального напряжения удается вырвать сани из бездны. Кое-где из горы сочится вода — сочится в виде маленьких невидимых родников, возле которых образуется ледяная корка, покрывающая довольно большие участки поверхности горы. Эти ледяные участки, имеющие большой угол наклона, преодолевать очень трудно. Они чем — то похожи то на ледяные дорожки, то на целые катки. Один из применяемых для их преодоления приемов — прием трудоемкий, но эффективный — состоит в том, чтобы накопать в горе песка или земли и насыпать на ледяную поверхность. Она тогда станет шершавой и будет за счет трения удерживать сани от соскальзывания в сторону. Еще один — хотя и не всегда возможный — прием состоит в том, чтобы объехать такой участок выше или ниже по склону. Можно также (но это в крайнем случае) попытаться найти проходы в кустарнике: их корни и часть веточек, покрытые льдом, служат полозьям саней своего рода рельсами. Мы благополучно пересекаем несколько таких обледеневших участков, но на одном из них я попадаю в ловушку. Я попытался проехать по пологому месту на уступе, образовавшемуся в верхней части обледеневшего участка, однако Мивук в самый неподходящий момент вдруг заскользил в сторону и увлек за собой сначала Бюрку, а затем и всю упряжку. Мы начали соскальзывать по склону. Я знал, что не смогу ничего сделать для того, чтобы удержать сани, которые стали тащить (за счет своего веса) всех собак вниз. В нижней части этого гигантского склона находится углубление метров в десять-двенадцать, на дне которого пролегает русло реки. Мы окажемся там быстрее, чем можно себе представить. Я отпускаю сани как раз в тот момент, когда они зависают в неустойчивом положении на краю углубления, поскольку несколько кустов немного замедляют наше движение вниз. Лишь бы только сани не упали на кого-нибудь из собак! Я думаю только об этом в тот момент, когда слышу, как тяжело падают сани, а затем и я, на лед реки.
Тишина. «О время, замедли свой ход…» В течение нескольких секунд никто и ничто не шевелится. Я смотрю на собак. Собаки смотрят на меня. Все, похоже, задаются одним и тем же вопросом: «Мы допустили какую-то оплошность?»
— Все в порядке, собачки?
Беднягу Юника, как и меня, отбросило в сторону, но, к счастью, в подходящий момент, когда сани переворачивались. Он не пострадал. Не пострадали и все остальные, поскольку они, скорее, сползли вниз, так как кусты значительно замедлили падение.
Ну и денек!
Вернуться на тропу будет задачей не из легких. Мне придется сделать с десяток ходок вверх-вниз, перенося имущество. Собак я высвобожу, и они выберутся наверх самостоятельно. Им, правда, придется сделать большой крюк, но пусть побегают немного без саней — так, для разнообразия.
Да уж, ну и денек!
29
Сегодняшняя ночь — великолепная и ясная благодаря полной луне, щедро излучающей мягкий свет. Собаки, выпущенные на свободу, бегают вокруг меня, пока я развожу костер, чтобы приготовить еду и высушить вещи. Квест обнаружила скелет косули, и некоторые из собак, вырвав из него по косточке, грызут их на берегу реки, по которой Фабьен и Ален проложили хорошую тропу. Я удерживаюсь от того, чтобы снова отправиться в путь прямо сейчас, несмотря на то, что мне не терпится открыть для себя побольше таких роскошных пейзажей и я очень люблю путешествовать на собаках ночью. Я решаю, что на сегодня уже хватит ошибок, я не буду дразнить черта и идти на бессмысленный риск, пускаясь в путь до восхода солнца по недостаточно хорошо замерзшей реке, на которой еще много участков с открытой водой, снежной слякотью и снежной кашей. Фабьен и Ален, безусловно, проложили неплохую тропу, и мне нужно всего лишь следовать строго по ней, однако они проехали здесь два дня назад, а условия окружающей среды меняются очень быстро, тем более что температура недавно резко подскакивала. Сегодня ночью снова ударил мороз. На термометре — минус тридцать градусов. Завтрашний день обещает быть замечательным…
День еще не начался, а я уже надел на собак упряжь и нагрузил сани. Я жду первых лучей солнца и, как только начинает рассветать, отправляюсь в путь.
Река меня очаровывает. Это одна из самых красивых рек, по которым мне когда-либо доводилось ездить на санях. Она петляет по величественной долине, в которой растут леса, состоящие из берез, осин и сосен и чередующиеся с большими открытыми пространствами, представляющими собой болота и луга и испещренные следами диких животных, которые пересекают эти пространства во всех направлениях. На южных склонах горы большие участки уже свободны от снега, и под солнечными лучами пожелтевшая трава высокогорных пастбищ поблескивает, как будто сделанная из золота. Я замечаю разных животных — лосей, кабанов, косуль и оленей. Также здесь много глухарей, которые небольшими группами с шумом взлетают с верхних ветвей высоченных вековых елей.
На реке я обращаю внимание на впечатляющее количество волчьих следов, но, к моему большому удивлению, не вижу утром ни одного волка. Зато мы устраиваем замечательную погоню за огромным кабаном, на которого натолкнулись за поворотом реки. Он, роя копытами и рылом снег и землю, выискивал в земле какие-то съедобные корневища. Поскольку мы двигались против ветра, причем не производили никакого шума (сани скользили по тонкому слою пушистого снега), кабан не увидел и не услышал, как мы приближаемся. Заметив нас уже довольно близко от себя, он резко поднимает вымазанное в снегу и земле рыло, и я, можно сказать, вижу над его головой огромный знак вопроса. Его кабаний мозг не находит никакого ответа, и животное вихрем бросается наутек, но, поскольку берега очень крутые, ему не остается ничего другого, кроме как бежать по льду реки. Мои собаки — подобно коту, преследующему мышь, — бросаются вдогонку за этой большущей свиньей весом в две сотни килограммов. Я позволяю им это делать, любуясь стремительным бегом великолепного старого кабана. Лишь бы только он продолжал бежать, потому что если он вдруг решит вступить в схватку с собаками и пустить в ход свои острые как бритва клыки, то у нас могут быть потери. Однако кабан не замедляет бега. Когда один из склонов становится менее крутым, кабан резко сворачивает в сторону и взбирается по нему, чтобы наконец-таки удрать от этой — как он, наверное, думает — стаи волков, которая преследует его и уже приблизилась на опасное расстояние… Я с трудом останавливаю упряжку и фотографирую взбирающегося вверх по склону кабана карманным цифровым фотоаппаратом. Мне слышно, как он пыхтит. Наконец он исчезает в полумраке небольшого хвойного леса у основания великолепных скал охрового цвета, которые удивительно красиво смотрятся на фоне лазурно-голубого неба.
