Мы стартуем со скоростью ракеты — а то и быстрее. Я еле удерживаю равновесие, едва не опрокидываясь на каждом вираже и не цепляясь за деревья, опасного столкновения с которыми нам удается избегать с большим трудом. Кроме того, путь зачастую оказывается перегороженным ветками, пусть даже Николай, Ален и Фабьен обрубили большую их часть. Я едва не нанизываюсь на один из обрубков подобных веток со скошенным кончиком, когда делаю резкий поворот на девяносто градусов. Я обливаюсь потом. Такая езда уже начинает действовать мне на нервы. Она может в конце концов печально закончиться. Я не могу быть уверенным на сто процентов в том, что со мной не случится ничего плохого. Риск слишком велик. Но что же делать?
Я вгоняю в снег якорь и иду отсоединять карабины хвостовых постромок — веревок, соединяющих шлейку с потягом.
После того как я это сделаю, собаки, удерживаемые теперь в упряжке только шейными постромками — веревками, соединяющими их ошейники с потягом, — будут развивать меньшую мощность, и это позволит мне эффективнее притормаживать сани.
Однако этого недостаточно для того, чтобы полностью восстановить контроль над ездовыми собаками: эти чертяки используют свои ошейники как шлейки и тянут потяг изо всех сил.
— Потихоньку! Потихоньку!
Как только ситуация позволяет это сделать, я становлюсь на тормоз. Собаки в конце концов немножко успокаиваются, но тут же набирают скорость, когда я ослабляю тормоз для того, чтобы вписаться в поворот (что мне не очень-то помогает). Если нужно, чтобы сани описали дугу определенной крутизны, не следует тормозить их очень сильно. Сани должны двигаться так же быстро, как движутся собаки, а иначе они начнут «сжирать» внутреннюю часть дуги.
На спуске или при опасном повороте, чтобы заставить собак замедлить бег, можно отсоединить хвостовые постромки от шлейки и привязать их к потягу
1, 4 — хвостовая постромка: 3, 6 — шейная постромка: 2, 5 — потяг
Эластичное соединение для крепления шлейки
Стейк-аут* — приспособление для размещения собак.
Железные колья забиваются в снег с двух сторон, между ними натягивается трос, к которому на веревках пристегиваются собаки
1, 3 — веревка 15 м; 2 — металлический трос
Ими нужно управлять так же, как гоночным автомобилем: притормозить перед началом поворота, а затем регулировать ускорение при совершении поворота, чтобы можно было описать оптимальную траекторию и удерживать автомобиль под контролем. Однако автомобиль послушно притормаживает или же ускоряется по воле водителя, тогда как сила собак зачастую направлена не туда, куда направлена сила погонщика собачьей упряжки, единственными имеющимися органами управления у которого являются тормоз, голос (в некоторых случаях) и умение заставить собак подчиняться. Только они и позволяют ему как-то влиять на скорость собачьей упряжки. Мои собаки еще слишком молоды, энергия из них так и прет, а вот опыта, позволяющего правильно понять смысл приказа на то или иное замедление бега, у них еще маловато. А еще они не видят никакого смысла в том, чтобы притормаживать. Бежать, бежать, бежать, бежать как можно быстрее — вот что является сейчас их единственной целью на этой тропе, опасность которой они попросту не в состоянии оценить.
Наконец, когда силы уже начинают меня покидать, спуск становится гораздо более пологим и мне удается лучше управлять санями. Тропа — более утрамбованная и менее извилистая. Я чуть раньше ударился плечом об одно из деревьев, и эта боль меня немного беспокоит.
Полчаса спустя мы начинаем подниматься вверх по довольно крутому склону, у основания которого растут величественные сосны. С их ветвей срываются и улетают прочь несколько больших глухарей. Я подсоединяю хвостовые постромки, и мы, снова начав спускаться, оказываемся уже на другой, более широкой тропе, где я наконец-то могу перевести дух и позволить собакам бежать так, как им заблагорассудится.
По моим расчетам, остается преодолеть еще около пятидесяти километров, чтобы добраться до деревни, в которой ждут Пьер и Арно и где я займусь организацией следующего этапа своего путешествия. Я не знаю, какое принять решение: то ли сделать остановку в двадцати километрах от этой деревни и спокойно приехать туда завтра в середине дня, то ли попытаться добраться в эту деревню сегодня. Меня охватывают сомнения, потому что я не знаю наверняка, где именно она находится. Прибытие на собачьей упряжке в незнакомый населенный пункт и передвижение по неизвестной местности всегда вызывают у меня определенные опасения, поскольку подобные населенные пункты, какими бы маленькими они ни были, зачастую таят в себе те или иные опасности. Мои худшие воспоминания о езде на собачьей упряжке редко когда связаны с движением по неосвоенным человеком территориям — они больше имеют отношение к прибытию в маленькие поселки и деревни, в которых собаки, коровы, автомобили, покрытые льдом улицы и бетонные площадки представляют собой реальную опасность и не раз вызывали у меня большой страх.
Тем не менее я останавливаю свой выбор на втором варианте, потому что отнюдь не опережаю запланированный график движения. Мне необходимо вовремя прибыть на китайскую границу, так как таможенный пост в конце декабря закрывается и тогда у меня уже не будет возможности пересечь границу в нужном месте.
Тропа, по которой мы движемся, вливается в довольно широкую дорогу. Автомобили продавили на ней четкую колею, поверхность которой прихватило морозом. На санях по такой дороге двигаться не очень удобно: то один, то другой полоз проваливается в глубокие рытвины. Затем тропинка, отсоединившись от этой дороги, некоторое время спустя вливается в другую тропу, более утоптанную. По ней мы и доедем до деревни.
По мере того как мы приближается к этой деревне, все больше дорожек и тропок пересекают путь, по которому мы едем и который, по-видимому, является здесь главным. Впрочем, скоро я начинаю в этом сомневаться. Я останавливаюсь в нерешительности у развилки, расположенной возле развалин заброшенной деревушки: передо мной расходятся в разные стороны еще несколько более-менее утрамбованных дорожек. Я выбираю ту, которая выглядит наиболее притоптанной, надеясь встретить на ней кого-нибудь, кто сможет подсказать, в каком направлении мне следует ехать.
При приближении к так называемому «очагу цивилизации» Квест и Хэппи поднимают носы повыше и принюхиваются к запахам, переносимым ветром. Они рыскают глазами по местности, пытаясь найти какие-то признаки жизни, но ничего не обнаруживают. Бюрка ведет себя настороженно. В этом лабиринте тропинок и развилок я то и дело — иногда в самый последний момент — предоставляю ей право выбирать, по какой тропинке двигаться. Она, похоже, поняла, что мы сейчас делаем, и, если я не даю никаких дополнительных указаний, бежит по главной тропинке, внимательно прислушиваясь.