Проехав более пятидесяти километров и не встретив ни единой живой души, я наконец вижу впереди железнодорожную линию — ту, вдоль которой, по словам Николая, нужно двигаться километров двадцать, чтобы добраться до деревни. Может ли быть так, что в данном случае Николай очень сильно ошибся относительно расстояния, которое мне необходимо преодолеть, тогда как все другие пояснения, которые он давал, были исключительно точными?
Я уже еду вдоль железнодорожного полотна, когда вижу вдалеке поднимающиеся вверх дымки. Деревня?
Я решаю сделать остановку и попытаться связаться с Арно по спутниковому телефону. О чудо! Он отвечает мне после третьего гудка:
— Ты где? Железная дорога справа от тебя или слева?
Я отвечаю на его вопрос.
— Ну тогда ты на правильном пути. Поезжай вдоль железной дороги. Километров через десять-двенадцать ты увидишь деревню. Я буду ждать на въезде в нее.
Его слова успокаивают и поднимают мне настроение. Уже начинает темнеть, и я совсем не горю желанием приехать на ночь глядя в неизвестную деревню, не зная, к кому там нужно обращаться.
Мое приподнятое настроение передается собакам, и они, можно сказать, галопом преодолевают расстояние, которое, как мне кажется, составляет не менее двадцати километров. Сегодня, похоже, все расстояния удваиваются!
Я вижу рабочих, которые что-то ремонтируют на железнодорожном полотне и, завидев меня, машут в знак приветствия руками. Затем перед моим взором все-таки предстает деревня.
Я таращу глаза, пытаясь высмотреть Арно. Он должен быть где-то на въезде в селение, но там… никого нет!
У меня есть несколько вариантов того, как въехать в деревню. Я выбираю самый прямой и короткий путь, поскольку земля заледенела, а собаки, которых при виде домов охватило сильное волнение, мчатся как угорелые. Глядя на них, трудно даже поверить, что они преодолели почти без остановок более ста двадцати километров.
Я надеюсь, что Арно не очень далеко, иначе я не буду даже знать, куда направиться. Тут полно непривязанных собак, лошадей и движущихся тракторов, а потому у меня нет ни малейшего желания колесить на своей упряжке по деревне.
Мы влетаем, как ураган, на что-то вроде главной улицы, едва не столкнувшись с впряженной в телегу лошадью и с большим трудом вписавшись в поворот, который я заметил лишь в самый последний момент.
«Арно, куда же ты, черт побери, запропастился?»
Я выскакиваю на своей упряжке в самый центр какой-то площади, которая, по всей видимости, является главной в этой деревне, поскольку примыкает к большому административному зданию.
— Бюрка, джи-и-и-и!
Я направляю упряжку к насыпной земляной площадке, которая покрыта толстым слоем снега и на которой растут несколько осин. Здесь мне удается наконец-таки остановиться. Я с силой нажимаю на якорь и звоню Арно.
Собаки непонятно почему начинают безудержно лаять.
— Арно! Я уже приехал! Ты где?
— Я в ста метрах от условленного места, сейчас приду!
— Давай быстрее, а то мне трудно удержать собак!
Проходят десять минут. Я не вижу никого, кроме нескольких ротозеев, которых привлек лай собак и которые теперь с большим интересом меня разглядывают.
— Француз?
Затем следуют неизбежные вопросы: «Откуда ты? Куда ты едешь?»
Я снова звоню Арно. Он ничего не понимает. По его словам, он находится на площади, но не может меня найти. У меня вдруг возникают кое-какие подозрения, и я поспешно спрашиваю одного из местных:
— Как называется эта деревня?
— Келасканье.
Я говорю об этом Арно, и выясняется, что он в селе Красное, расположенном в восьмидесяти километрах от того места, где нахожусь я! Получается, что я приехал совсем не в ту точку Байкало-Амурской магистрали, в какую нужно было, и затем двигался вдоль нее на запад, тогда как мне следовало ехать в противоположном направлении!
Я тут же прошу одного из мужчин, разглядывающих мою упряжку, встать на тормоз и тем самым удерживать собак на месте в течение времени, которое потребуется, чтобы я установил то, что называют стейк-аут
1. Он представляет собой прочный трос, к которому привязаны десять веревок — по одной на каждую собаку. Веревки эти достаточно короткие, чтобы собаки не имели возможности вступать в контакт друг с другом. Этот двадцатиметровый трос удлинен в обе стороны с помощью двух веревок и карабинов, позволяющих натягивать его между двумя точками крепления. Выбрав два дерева, я натягиваю между ними стейк-аут и привязываю собак. Мне помогает один из собравшихся вокруг местных жителей. Их уже человек двадцать. Некоторые из них — представители местной администрации, до которых удивительно быстро дошли слухи о моем появлении.
Когда я «припарковал» своих собак и щедро напоил водой, эти функционеры тут же пригласили меня «на чашку чая», что в понимании местных жителей означает выпить и наесться до отвала. Последнее будет очень даже кстати, поскольку я умираю от голода: по своей давнишней привычке я, позавтракав утром, в течение дня ничего не ел.
Хозяева ведут меня на ночлег в натопленную избу, дают мне свежеиспеченного хлеба и мяса, а для моих собак — два огромных замороженных лосося и сено в качестве подстилки. Не знаю, кто радуется этому больше — я или мои собаки, — поскольку я с огромным удовольствием кормлю их рыбой и делаю подстилку из сена, на которую они, блаженно позевывая, ложатся.
Кто же, не помню, сказал, что давать приятнее, чем получать?
По отношению к людям так происходит не всегда, но по отношению к собакам — только так, ибо им не свойственны расчетливость и неблагодарность…
4
27 декабря, 43 °C ниже нуля
Собаки бегут по обледеневшей дороге, полностью лишая меня возможности определить, кому принадлежат широкие и глубокие следы, которые, возможно, оставил Грааль, которого я разыскиваю, — Великий Ван. Хозяин тайги. Легендарный амурский тигр.
Мы некоторое время назад вторглись в самый центр его владений. Он, как я уже заявил, не дает покоя моему воображению, и я мечтаю встретить этого огромного представителя семейства кошачьих, вес которого может достигать трех сотен килограммов. Свирепый хищник, которым восхищаются и которого боятся, поскольку он иногда убивает и пожирает людей. Услышу ли я хотя бы ночью его ужасное рычание, приводящее в ужас всех других обитателей леса? Это — мое заветное желание и, конечно же, главная причина пребывания здесь. Я специально выбирал маршрут своего путешествия так, чтобы он пролегал по северу Китая, вдоль реки Амур и вообще по тем местам, где обитают последние амурские тигры. Их, как считается, осталось около пяти сотен. Подвид этого тигра — маньчжурский тигр — вообще не встречается в дикой природе. Во всяком случае, никто его там не видел на протяжении вот уже более двадцати лет. Я собираюсь пересечь самые дикие места, в которых вроде бы могут обитать последние особи маньчжурского тигра… Однако если возможность встретить амурского тигра вполне реальна, то мои шансы увидеть тигра маньчжурского — примерно такие же, как шансы встретить марсианина. Но кто знает? Удача улыбается тому, кто умеет ее не упускать…
