Тело жило отдельно от неё. Реагировало отдельно от неё. Дрожь возникла самопроизвольно. Леся не заметила, как впилась короткими ногтями в кожу ладоней.
Марк прищурился сильнее. Она поймала его взгляд, и когда поняла, куда именно он смотрит и что рассматривает, волна стыда окатила её.
Она так и знала, что не стоило ехать к Марте, пока синяки и ссадина не пройдут! Тональник и пудра – всё это ерунда! Она была почти уверена, что ей удалось спрятать следы собственной слабости. Неумения постоять за себя.
Короткий вздох сорвался с её губ. Он единственный нарушил затянувшееся молчание между молодыми людьми.
Воздух вокруг сгущался. Не стремительно, вихрем, а потоками, оседая на плечах Олеси. Она дышала глубоко, не зная, как реагировать на действия мужчины.
Хотя бы что-то сказал… Дал понять.
Нет. Молчал.
Лишь смотрел, вытягивая из неё всю душу.
Секунду. Вторую. Третью.
Она тоже молчала. А что она могла сказать? Банальное «привет, рада тебя видеть»? Глупо.
Его пальцы едва ощутимо сдвинулись. Немного. Совсем чуть-чуть, и на жалкую долю секунды Олесе почудилось, что Марк скупо её приласкал.
Потом он убрал руку.
И отошёл, повернулся спиной к Олесе, повернул ручку двери и вошёл к себе.
Да, показалось…
Глава 10
Олеся переоделась в шелковую пижаму, почистила зубы, расчесала волосы и вышла из ванной.
Ложиться спать было бесполезно.
Не уснет всё равно.
Поэтому девушка сначала подошла к комоду, взяла любимые духи и, не выпуская небольшой флакончик из пальцев, подошла к окну. Бездумно, больше машинально открыла его и нанесла несколько капель на шею и ложбинку между грудей.
Лаванда…
Однажды она обязательно поедет в Прованс и увидит лавандовое поле. Есть ещё Бахчисарайский район в Крыму, там тоже разводят лаванду, но она хотела во Францию. Изначально у неё этот цветок ассоциировался с этой страной, менять она ничего не хотела.
Мечты…
Но они для того и есть, чтобы сбываться.
Олеся снова отодвинула штору, не опасаясь быть увиденной. Даже если её кто-то и заметит, шелковый верх пижамы вполне целомудрен. Ей стесняться нечего. Да и двор будет пуст. Её окно выходило на заднюю часть, даже парковки не видно.
Олеся практически сразу поняла, что ошиблась.
Он.
Марк.
Во дворе.
Она его узнала сразу. Невозможно не узнать эти широкие плечи, гордый поворот головы. Она настолько жадно впитывала в себя за прошедшие часы его внешность, что, наверное, даже переборщила. Ей не хотелось, чтобы кто-то посторонний заметил её интерес в отношении Марка.
С другой стороны, она свободная молодая женщина, в их компании про неё никто ничего не знает. Он тоже без девушки – она спрашивала у Марты.
– Даааа, вот замуздыкал тебя твой генерал-упырь. Совсем веру в людей и мужиков отбил. Лиса, если бы у Марка была зазноба, ничто бы не заставило его приехать к тебе в гостиницу.
Значит, верный. Порядочный.
Значит…
Леся оборвала себя.
Куда она разогналась? Для чего? Он за весь вечер ей ни слова не сказал. Ни единого.
Она переживала, нервничала, злилась. Последнее – исключительно на себя. Обида хлестала внутри, и её никак не удавалось утихомирить. Отчасти поэтому Олеся отправилась спать раньше других.
Марк…
Теперь можно и не рассчитывать на продолжение их тайных встреч. Надо было написать ему, извиниться. Взять, в конце концов, номер у Марты. Олеся сжала губы и тихо застонала. К её возрасту у большинства девушек имеется опыт общения с молодыми людьми, сверстниками, а у неё?.. Одни комплексы.
Олеся говорила себе, что следует отойти от окна. Хватит. Пора успокаиваться и принимать действительность такой, какая она есть. Но сдвинуть ноги оказалось сложнее, чем предполагалось.
Она почти уговорила себя отойти, когда Марк повернулся лицом к дому, поднял голову и безошибочно нашёл окно её спальни.
Тахикардия в груди возобновилась с новой силой. Девушка не сделала попытки отпрянуть или спрятаться, задернуть ночную штору. Зачем? Они не дети.
Марк продолжал смотреть, так же, не таясь.
А потом направился к входной двери.
Олеся зажмурилась.
Пожалуйста…
Пожалуйста…
Она, точно в замедленной съемке, развернулась на босых пятках. Подоконник ощутимо врезался в поясницу.
Пожалуйста…
Время медленно утекало сквозь пальцы. Растворялось в вечности, оставляя только шум в ушах и тягучую потребность. Дело не в ожидании. Дело в надежде.
Когда-то очень давно Олеся искренне верила, что каждый человек достоин счастья. Не просто достоин, он рожден, чтобы быть счастливым. И никак иначе. Её веру убивали старательно, методично, изо дня в день. Когда-то она так же задавалась вопросом: почему? Ответ очень прост: потому что могли…
Олеся не то, чтобы не ждала. Она – не верила. Оглушающее сердцебиение, казалось, эхом раздавалось по всей комнате, вытесняя абсолютно все звуки. Хотя на самом деле гости ещё не все разошлись по спальням, нет-нет и доносился смех.
Марк не придет. Зачем ему это? Ждать его – дразнить себя.
И всё же она ждала.
Хотя и обманывалась, говоря, что не спешит в постель. Наслаждается вечером и т. д. и т. п.
На самом деле её взгляд намертво приклеился к двери.
Послышались шаги, и напряжение достигло апогея: у Олеси перед глазами замелькали темные мушки, а комната на пару секунд будто поплыла. Девушка сильнее вцепилась в подоконник.
Шаги приближались.
Марк…
Какая вероятность, что это он?
Процентов восемьдесят. Его спальня напротив. Надо было поинтересоваться у Марты, один ли он заселился. Может, комнат в доме не хватает.
Шаги стихли, Олеся прикусила губу едва ли не до крови, не замечая, как тонет в ожидании. Она не волновалась столь сильно даже в первую встречу в гостинице, хотя там её пару раз посещала мысль сбежать.
Дверная ручка повернулась.
Мир для Олеси остановился.
Пожалуйста…
Она гипнотизировала дверь. Пусть откроется. Она не заперта. Ручка снова пришла в движение. Ещё чуть-чуть… Немного.
Движение остановилось, а с ним и глупое сердце Олеси. На что она рассчитывала? Вот на что…
Олеся зажмурилась, стараясь удержать слезы, что подступили слишком близко. Нельзя и тут проявлять слабость. Хватит. Ничего смертельного не произошло. А разочарование… Она с ним знакома довольно близко.
