Расклад получился не самый радужный. Транспорта нет, связь с Ростоком появится только через километр-полтора, если не менять расстояние. Тяжёлого оружия тоже нет, если не считать подствольника у Серёги. Прошли мы только половину пути, остальной путь будет идти через степь, но пролеска нам снова не избежать. Как упоминал Художник, Росток – посёлок с большой базой лесозаготовки.
Как бы то ни было, двигаться в зимнем лесу попроще, чем в летнем, видимость лучше. Хотя, если захотят нами позавтракать, то позавтракают. Жалко крузак, выносливый был.
– Так. Движемся дальше, делать нечего. Скоро сюда падальщики сбредутся. Пять километров – путь недалёкий, но и не близкий, – сказал художник и поправил залихватски вылезший из-под шапки белокурый чуб.
Минздрав говорит, что неплохо гулять на свежем воздухе. Трескучий мороз опустился в лес, чем вызвал большое недовольство проводника. Мы прошли примерно полкилометра, как вдали я увидел костёр. Мягкий огонёк виднелся в нескольких сотнях метров, через поле.
– О, отогреемся, и пообедаем заодно, – весело сказал Художник.
– Большеват костерок для людей, больше на сигнальный похож, – сказал Серёга.
– Если это тот, о ком я слышал, то опасаться не стоит. Идём, – и Василий первым двинулся к костру.
Мы перешли поле, костёр становился всё больше, казалось, что для его создания потребовалось не меньше трёх срубов исполинского размера. Возле костра я увидел фигуру, слишком большую для человека. Кто-то, больше похожий на медведя, спокойно сидел и не обращал на нас никакого внимания, а Художник вёл нас именно к нему.
– Васёк, это что за чудище там сидит? – спросил я Художника.
– Подойдём и узнаешь, если он в настроении. Тушёнка и сгущёнка у нас есть. Это он обожает.
– То есть, он идёт на контакт? – переспросил Серёга.
– А то, как же, для него наша еда – главное лакомство.
– Я не пойду туда, там медведь сидит, я не хочу идти к нему. Сожрёт и глазом не моргнёт, мы уже его встречали, – заверещал проводник.
– Потому что с ними общаться уметь надо, идиот, а если ты по нему стрелял, то можешь и не подходить, он довольно злопамятен, так что стой метрах в пятидесяти и не отсвечивай, либо арриведерчи, ты же хвастался, что все стёжки-дорожки знаешь, вот и топай, – довольно жёстко ответил Художник.
Проводник благородно обиделся, поднял нос и поплёлся сзади; уж очень некачественно он себя вёл, просто страсть. Зачем тогда напросился? Денег, похоже, захотел, не иначе. Тем временем мы приблизились к огню.
– Подождите здесь, – сказал Художник и направился к фигуре.
Когда эта фигура встала в полный рост, я ахнул. Мне доводилось видеть людей ростом два метра, но этот исполин был ростом метра три, широкий в плечах, одет он был в подобие савана, или же – мантии с капюшоном. На костре что-то варилось. Художник подозвал нас жестом. Мы с Серёгой направились к ним.
– Привет новым человекам! – сказала фигура в мантии.
– Привет неизвестным шаманам или поварам, – ответил Сергей, я же просто предпочёл кивнуть.
– Меня зовут Когхур, я – отшельник из племени Б'Араисов.
– Прости, кого? – я переспросил.
– Думаю тебе это ничего не скажет, даже если я повторю. Василий, ты обещал тушёнку и сгущёнку. Я жду.
– Сейчас, будет. Ребята, давайте сюда запасы, не бойтесь, с ним можно иметь дело, накормит вкуснее тушёнки.
Мы отдали банки, которые были сразу отправлены в пасть. Я ужаснулся, челюсти были настолько мощными, что с лёгкостью разжевали жесть. Сам по себе медведь был плотным и на нём было очень много старых шрамов.
– Чувствую, ты спросить хочешь, откуда раны? м? Как тебя зовут?
– Ник, да, я увидел у тебя эти ужасные шрамы…
– Что-то человеки оставили, что-то звери. Жизнь знахаря-отшельника трудная. Так и с Василием познакомился.
– Мы с ним обычно бартером промышляем, – объяснил Художник, – он местные травы знает хорошо, делает микстуры разные и прочее, а мы чем можем в ответ благодарим. Его заинтересовала химия, техника.
– Из-за вашей техники мне и пришлось стать отшельником. Медведям разрешён только бартер, а я с вами слишком сильно связан, мне интересна ваша наука. Прошу вас за стол, только того, что поодаль стоит, не приглашаю, душа у него тёмная.
Очевидно, что отказывать трёхметровому медведю, который ещё и разумен, не стоит, тем более, мы опешили настолько, что просто сели и начали есть. Медведь приготовил очень вкусную похлёбку.
– Ник, ты сюда попал случайно? – спросил знахарь.
– Да как, ехал на машине ну и перешёл через портал. Собственно, всё.
– Очень странно, слабый поток внимания издалека есть к тебе. Тебя не забывают за многие горы отсюда, но пока не думают искать. И, кажется, отсюда к тебе есть какой-то сильный поток внимания, от самки. Друг же твой чист, как белый лист. Мне было бы интересно остаться с тобой наедине и побеседовать, как вы говорите, для обмена опытом. Но не сейчас, ещё не время. Вас уже ищут. Идите дальше, зверей в пролеске нет, я заготовил себе мясо на зиму.
Мы встали и вышли дальше. Я так понял, что он – хозяин положения, общается, только когда ему необходимо, и – в рамках необходимого, не говорит лишнего.
– Он меня на охоте спас, мы также вылезли на кабана, впятером, один я вернулся, как раз меня Когхур спас. За тушёнку, конечно. Он просто так не делает ничего или почти ничего, но лучше его не злить. Однажды я наблюдал, как он наёмникам головы отворачивал – зрелище страшное. Но меня от переохлаждения выручил и к людям вывел. Я до сих пор у него в неоплатном долгу.
– Ага, и даже почуял, что к нашему Казанове, кто-то неровно дышит. Кто же это может быть, а? – спросил Сергей и рассмеялся.
– Я бы подумал о другом, он чувствует потоки внимания к людям, нам такого не дано, он сказал про внимание за многие горы, это странно, обычно он говорит о людях, что они чисты как белый лист, как про тебя, Гамлет. Или же может сказать, что человек с дурными помыслами, как ты, Полупроводник.
Идти нам пришлось недолго, нас встретили метров через семьсот. Благо, люди из Ростока заволновались, ведь о нашем прибытии было известно, в том числе и расчётный час. Дотошный народ, эти немцы. Нас посадили в старый Гелендваген и повезли в посёлок.
Городок Росток – это небольшой город в Германии, я читал о нём пару раз, но ни разу не бывал там. Обидно и жалко, сколько мест красивых я оставил в прошлом мире и не успел побывать.... Я помню Мюнхенскую ратушу с танцующими куклами, когда бьют часы, я помню Кёльнский собор, Берлин с его вонью на улицах… Мои ноги помнят Нюрнберг и желудок помнит мои потуги купить поесть на местном вокзале. Конечно, тогда это закончилось тем, что я тыкал в меню, а немецкий паренёк также тыкал мне в сумму чека. Ну а теперь я еду в гелендвагене бог знает какого года в посёлок Росток.
