Когда он, стягивая на ходу пропотевший стеганный поддоспешник, направился к широченной, застеленной вышитым на орлейский манер одеялом кровати, — Логейн подозревал, что дочь в своей деликатной манере отплатила ему подарочком за подарочек, — Кэти привычно распахнула дверь в ванную и выразительно кашлянула. Сморщившись, Логейн бросил поддоспешник на гнусное одеяло и пошел в ванную. А Кэти, исполнившая долг — за дверь, проверять стражу здесь, стражу под окнами, стражу у покоев Аноры…
8
Он чуть не уснул в ванне. Помешала лишь остывшая вода. Перебрался на кровать, оставив на каменном полу и медвежьей шкуре мокрые следы. И понял, что сон ушел, зато остались боль в спине и тоска по лету, вишне, яблокам… Кислым зеленым яблокам, таким, как росли в поместье Брайса…
Все же он задремал, потому что запах яблок был слишком отчетлив. И на постель кто-то присел, кто-то легкий и знакомый. Он точно знал, кто. Она приходила часто, почти каждый вечер после Остагара. Желала спокойного сна, улыбалась — и уходила. Всегда уходила.
— Проснитесь, — попросила она на этот раз. — Мне жаль вас будить. Но очень нужно.
Логейн открыл глаза. Она сидела на краю кровати, совсем не похожая на его Дани. Не то, чтобы сильно изменилась — просто вместо беспечного ребенка или милой девушки появилась невесть откуда юная женщина, хмурая и чудовищно усталая. Платье служанки открывало только шею, и на шее сбоку был отчетливо виден уходивший вниз, под ворот, длинный рубец. Наверное, надо было удивиться или не поверить. Целый год он считал ее мертвой, ненавидел Хоу и думал, что отдаст все что угодно, лишь бы она жила. А теперь…
К запаху яблок добавилась вонь скверны, — неощутимая носом, но слишком явственная, чтобы ее не замечать, — словно в наливном плоде завелся червяк. И все сложилось. Неправдоподобная удачливость Стражей, непонятно откуда взявшийся у незаконнорожденного недоразумения по имени Алистер дипломатический талант, косые взгляды и шепотки баннов, любовь крестьян и покладистость гномов. Логейну не пришлось гадать, как она выжила. Все было ясно: Дункан принес известие о гибели Кусландов, значит, он был там. И вывел ее в обмен на посвящение в Стражи. Ублюдок. Надо было сразу догадаться, что командор не просто так вертелся вокруг Дани. Дочь тейрна в Стражах изрядно прибавила бы веса ордену.
— Здравствуй, Дани. Рад тебя видеть. Не могла бы ты отвернуться, я несколько неодет.
Она покачала головой.
— Простите. Нет. Я не настолько вам доверяю. — Вдохнула глубоко, протянула вперед ладони. — Я пришла поговорить. Только поговорить.
Логейн кивнул. Потом подумал, что уже слишком темно, и сказал:
— Говори.
— Я только хотела спросить, — произнесла она старательно ровно. — Зачем вы объявили на нас охоту?.. Вы же знаете, что Мор не вымысел, знаете, что в Ферелден готовы войти орлейские Стражи — и хотите прикончить единственных Стражей-ферелденцев. Это же…
Голос у нее дрогнул. Сломался.
— Политика, да? Я понимаю. Но мы же и так, скорее всего, не переживем Мора. А если и переживем… Если даже — уйдем на Тропы. Сами, в тот же день. Мое слово. Только дайте нам шанс — победить.
Впервые за много, очень много лет Логейн не знал, что ответить. Нет, не потому что он сомневался в своем решении. Королевский бастард слишком опасен для Ферелдена, его надо уничтожить до того, как он все же попадется в руки эрлу Эамону или, упаси Создатель, Хоу. При всем своем уме и удачливости Дани слишком молода и неопытна, чтобы играть с ними на равных, и Мериков бастард станет знаменем гражданской войны — а там уже без разницы, войдут сначала орлейские Стражи или сразу оккупационные легионы. Ферелден разорвут на части.
Он не знал, как сказать ей, что он готов оставить ее здесь. Защищать от Хоу, Орлея, Мора, себя самого. Дать ей все, что она захочет, кроме шанса победить и умереть. И кроме жизни второго Стража.
Она — Кусланд, а Кусланды не предают друзей.
Молчание затягивалось. За окном темнело. Дани ждала — пламя камина играло с ней, расчерчивало лицо тенями, как ранами, показывало ее то маленькой девочкой, то старухой.
— Почему ты не подошла там, в Остагаре? — спросил он о неважном, с трудом отрывая взгляд от огненных бликов на рыжих волосах.
— Зачем?.. — Она пожала плечами. — Король обещал вас известить о… — Сглотнула. — О нашей семье. Думаю, он это сделал лучше, чем смогла бы я.
— Он не известил меня о том, что кто-то из Кусландов жив. О тебе.
— Наверное, решил, что это вам будет неинтересно. Полагаю, это верно. Замолчала. Протянула руку, легко тронула его запястье.
Очень захотелось закрыть глаза и поверить, что это сон. Во сне можно было бы поймать ее руку, погладить большим пальцем ладонь и нащупать мозоли от клинка. Можно было бы притянуть ее к себе, обнять. Даже поцеловать… И сказать: нет, не верно. Не может быть ничего важнее, чем ты — живая. Но вместо этого он сделал вид, что ее пальцы не жгут подобно яду. Яду сожаления о несбывшемся.
— Кого ты пытаешься обмануть, Дани, меня или себя?
— Не понимаю. Я не солгала ни словом, — шепнула она.
И убрала руку. Отодвинулась — если закрыть глаза, то по шороху платья и скрипу кровати можно подумать, что она раздевается и ложится рядом.
9
Логейн вздохнул. Тяжело и устало. Сел, не обращая внимания на сползшее до пояса одеяло.
— Ясно. Себя. А теперь давай подумаем вместе, юная леди. Ты — Кусланд. Дочь моего друга, наследница тейрнира и неплохой стратег. В твоей верности Ферелдену я никогда не сомневался и не усомнился бы. Никогда. И ты — Серый Страж. Не думаешь, что эта информация могла бы быть важна для… — он запнулся, сглотнул. — Для расчета диспозиции? Мне казалось, ты усвоила азы.
— Вы ведь уже тогда все… рассчитали, — возразила она. Тем самым голосом, которым в день свадьбы Аноры говорила о том, что скучала. Таким хрипловатым и нежным. Тихо вздохнула. — Или вы хотите рассчитать что-то… сейчас?
— Ты же за этим и пришла, юная леди. — Логейн протянул руку, погладил теплое плечо. Просто еще раз убедиться, что она настоящая. — Не просить, а… рассчитать.
Он усмехнулся, радуясь, что сидит спиной к камину, и она не видит лица старого придурка — он никогда не умел играть лицом, как Мерик. Или как Хоу.
Дани тихо рассмеялась.
— Рассчитать вас? Невозможно! Вы же любите удивлять… противников, да?..
— Не меня, Дани. Нас. Ты думаешь, мне… — Он еще раз погладил плечо и отдернул руку. — Дерьмо. Ты ведь понимаешь, что теперь для меня нет просто Серых Стражей, а есть ты и твой этот Алистер. И ты знаешь, что убить тебя я не могу. Как и отпустить. Как и позволить тебе убить меня. Дерьмо.
— То есть, я… — у нее дрогнул голос, но нарисованная пламенем и гордостью маска осталась все такой же аристократично-спокойной. — Я напрасно пришла?.. Вы все равно попытаетесь убить Алистера, а я… а что планируете делать со мной, если нельзя убить?
