– Ах, красота! – Он подцепил форму для запекания, из которой торчали коричневые ножки, и потянул к себе. – Сейчас посмотрим…
Проколов мясо острым ножом в самой толстой части грудины, Игорь довольно крякнул – сок появился прозрачный, не розовый. Он тонкой струйкой стек на кипящий жир, и тот сразу вспенился крупными пузырями.
– Ну где ты, моя радость? Поторопись к Игоряше, я уже устал ждать. – Довольно улыбаясь, он поставил блюдо на стол и прислушался, не идет ли соседка, Алевтина.
Ему почудился какой-то стук, и Нолицкий быстро прошел в прихожую. Открыл дверь, выглянул во двор. Никого.
– Где ж ты бродишь, Алевтина? – буркнул он и не стал закрывать дверь, чтобы за бухающими звуками музыки не пропустить сладкий момент, когда подружка надумает зайти в гости.
Мало ли, вдруг она не догадается обойти вокруг дома и в окно постучать? Или поленится. А ему скучно одному на даче вечер коротать.
Игорь щелкнул пультом, включив телевизор, нашел канал, где шел какой-то голливудский боевик, и, швырнув пульт на стол, направился в погреб. Оттуда он достал банку помидоров прошлогоднего посола – с бывшей женой вместе закатывали, маринованных огурчиков и зачерпнул из бочки опят.
– Эх, кгы, – он сглотнул слюну в предвкушении удовольствия и полез наверх, решив не закрывать крышкой бочку. «Все равно еще раз придется спускаться», – легкомысленно подумал он.
В гостиной, где было не развернуться от банок со шпатлевкой и прочего строительного «мусора», он накрыл стол цветной клеенкой, купленной когда-то женой, оглядел ее и поморщился. Смотрелась она простовато, но другую скатерть он все равно забыл купить. Потом он поставил на стол банки с соленьями, принес из кухни блюдо с курицей и посередине выставил бутылку шампанского.
– Вот так-то лучше, – удовлетворенно кивнул он. – Ну, кто не успел, тот опоздал. Будем начинать в одиночестве.
Он отломил куриную ножку и, не обращая внимания на бегущий по рукам сок, впился в мясо зубами.
– Здравствуйте, – раздалось за его спиной, и он поспешно оглянулся.
– Здорово, коли не шутишь. Случилось чего?
– Вот деньги. – Рука, затянутая в перчатку, опустила толстую пачку на стол.
– Зачем? Забери немедленно. А вообще садись, сейчас шампанского выпьем. Хотя я лучше водочку для начала.
Он налил стопку и опрокинул ее в рот.
– Я прошу пересмотра дела.
Нолицкий коротко хохотнул.
– Да убери ты свои деньги, не будет ничего. За этим делом такие люди стоят, что мне неохота голову в петлю совать. Я ж не похож на дурака, да? Ну вот. Садись лучше, поешь.
Его губы искривились в омерзительной усмешке, и он отправил куриную гузку в рот, нарочито громко причмокивая и постанывая…
* * *
Настоящее время
Светлое солнечное утро обещало быть добрым, но началось со звонка начальника.
– Ну что, не ждал? – вместо приветствия мрачно сказал Плановой. – А я с новостями.
– С плохими, конечно, – зевнул Лямзин.
– Молодец, соображаешь. Рассказываю коротко, но предельно ясно. Некая мадам Рохлина вернулась вчера из длительной командировки. Год назад она разошлась с мужем, следователем прокуратуры Игорем Нолицким, и укатила в Израиль. В служебную командировку что-то там изучать. Не суть важно – что. Муж сначала ей звонил. То пытался помириться и уговорить вернуться, то скандалил, а потом вдруг как-то резко успокоился и отстал. Она этому, сам понимаешь, была только рада: отстал – ну и ладно. Она даже радовалась, потому что у нее самой жизнь наконец пошла на лад. Но теперь, спустя год, мадам Рохлина возвратилась на родину и пошла к бывшему мужу. Ей нужны были кое-какие документы, которые остались в квартире, где она когда-то с ним жила. Его там не оказалось, но, кроме того, Рохлина обнаружила протухшие продукты в холодильнике и толстый слой пыли на всем. Это ее озадачило, но потом, зная непритязательный характер Игоря, она решила заранее не паниковать. Дело в том, что излишней чистоплотностью Нолицкий не страдал, он мог и раньше оставить грязную посуду с остатками пищи в раковине и уехать на месяц отдыхать. Рохлина взяла запасные ключи от загородного дома и поехала туда. Она приехала поздно, но Нолицкого на даче не оказалось. Ехать обратно ночью Рохлиной не хотелось, и она решила в дачном доме заночевать. А утром, едва встав, полезла в подвал за огурчиками…
– Наверное, перед сном на грудь хорошо приняла.
– Суть не в этом. В подвале оказался мумифицированный труп.
Лямзин, который опять зевнул, протирая глаза, вздрогнул и чуть не повредил себе веко.
– Чей? – глупо спросил он, чувствуя, как сон слетел, даже не помахав на прощание ручкой.
– Супруга ее бывшего, разумеется, Игоря Нолицкого. Быстро одевайся и мигом туда. Прокуратура и областной розыск уже выехали. Есть информация о какой-то надписи, надо проверить, возможно, это имеет отношение к нашему делу.
После исчезновения Нолицкого его недолго искали. Квартира была закрыта на все ключи, и, как пояснили соседи, он последнее время там не жил. О существовании загородного дома никто, кроме бывшей жены, не знал, а родных у Нолицкого не было. И все как-то постепенно сошло на нет.
Бреясь на скорую руку в ванной, Лямзин смотрел на себя в зеркало и вспоминал. Следователь Нолицкий был невысоким жизнерадостным толстячком, любящим женщин, деньги и развлечения. Именно в таком порядке, потому что ради очередной «юбки» он мог не только потратить сколько угодно денег, но и продать душу дьяволу. Скорее всего, он страдал какими-то комплексами, потому что похотлив был, как сатир, и у знающего себе цену Лямзина вызывал брезгливость. Впрочем, Игоря Нолицкого многие недолюбливали, причем даже те, кто сам был весьма неравнодушен к женскому полу и еще фору мог дать ему по количеству сексуальных побед.
Дом находился не слишком далеко от Москвы, в старом дачном поселке, где большинство халуп за последние годы из фанерно-деревянных превратилось в каменные добротные особняки. Дом Нолицкого, небольшой, но добротный, приютился в самом удаленном от дороги краю поселка, и со всех сторон его окружали неказистые дачные домики, в которых явно постоянно никто не проживал. Может быть, поэтому никто из соседей не заметил, что на участке давно не появлялись? Но, скорее всего, здесь, как и в большом городе, людям не было друг до друга никакого дела. Отчужденность, возникшая в последние годы между горожанами, как щупальца, расползалась в разные стороны, заражая все больше людей, разделяя и разобщая их.
Лямзину такие отношения не нравились, ему казалось, так не должно быть. Но ответа на вопрос: «Отчего это происходит?» – он не знал.
В доме, несмотря на распахнутые окна и двери, стоял затхлый запах нежилого жилья. Казалось, им пропахли все стены, прозрачные занавески и даже маленькие эстампы, развешанные повсюду.
Пока Лямзин осматривал жилище, молоденький лейтенантик-участковый тарахтел скороговоркой рядом с ним, торопясь изложить как можно подробнее обстоятельства дела.
